За горло схватит…
Ставит на колени.
И лезет с поцелуями в уста.
То изнутри
Волной животной лени
Начнет неистово
И бешено хлестать,
Что кажется
Гостиных воздух спертый
И ад прокуренный
В присутственных домах
Глобальных нечистот
Прорвет аорту…
И только снег,
Всё заметая слету,
Спасет,
Пикируя…
Пылая…
На губах…

Покинули друзья.
«Возмездие настало!» —
Доволен старый враг
И удовлетворен.
А я еще бедней,
Еще свободней стала,
Открыта сквознякам
И мгле со всех сторон.

И отвернулся ты
С усталостью кромешной…
Что ж — с маленькой звездой
И зябко, и темно.
Ни денег, ни страстей,
Ни славы, ни надежды,
Ни истины ума,
Раздавленной в вино.

И только гвоздь…гвоздит…
И только дыба дали…
Где рваный залп гвоздик
Да свет неувядаем…

Весну мы встретили в больнице…
Почувствовав вину — жар-птицу,
Что обожгла нам языки…
Спасибо за уколов…спицы,
За бьющей доли кулаки…
Как крепли мы,
Как нам простится
И этой бледностью на лицах,
Глазами, впавшими в круги..
Как мы влюблялись в маяки
Оконных рам! Как залихватски
Безропотностью арестантской
Мы выживали из тоски,
Как из ума… Не властны боле
Те вольные грехи… В неволе
Ослабшим шагом вдоль доски
Мы сбалансировать сумели
Весны, как жизни, наступленье…

Подальше от очей людских
Ты схоронись, и плачь, и думай,
Что подвело тебя под дуло
Нечеловеческой тоски…

Чем с ранних лет ты виноват:
Сложнейшие глубины видеть,
Легко вскрывая знанья мидий,
И у искусств быть нарасхват,

Свободно брать горстями жемчуг
Бессмертия и черной желчи
Неверия не знать… А то
Житейское простое — что
Любому нищему доступно —
Тебе неведомо и трудно…

Вот так вот подойти вплотную
К ручью — лишь отсветы ловить
Журчания и не испить,
И в жажде видеть, как ликует
И мимо протекает суть
Живой материи: несут
Ее светящиеся воды
Родное детище свободы…

А ты с клеймом среди людей
Как раб — и служишь им, и просишь,
И как горбун горб знанья носишь,
Не зная отдыха затей…

То старцев молишь, то титанов,
Чьи вопиют и хлещут раны:
Лик Блока, Лермонтова взгляд,
Марины пепельный наряд
Самосожжения… Да звезды
Опять ведут на перекресток
Начал, путей и простоты…
Здесь где-то и найдешься ты…

Подальше от очей людских,
Где сердце выплачет свой жребий,
Где дух мятежный правдой бредит
Нечеловеческой тоски…

На самый шпиль, на остриё
Лети, моя мечта,
Коль в исполнение твое
Затворены врата.

О невозможность грудь порань
И кубарем скатись,
Слепые крылья рви, тарань,
Проваливаясь вниз,

Войди по горло в землю, стой
Сто сорок сороков,
Пока все мысли до одной
Не унесет любовь.

Пока до перышка тебя
Не обдерет тоска,
И песнь не заведет твоя
Звук тоньше волоска.

И облегченно, наугад
Несись за ветром вслед
Туда — где нужен твой заряд
И уж надежды нет…

Отдушина, оттаяна моя…
Дневник мой белокрылый…чуть горбатый
От тайн моих… Перегружу тебя,
А ты — великодушный и богатый —

Всё примешь, молчаливый и прямой,
Немотствуя невероятной правдой…
Всё говоришь и говоришь со мной
Моею же строкой шероховатой.

Мой странник, мой философ, Нестор мой, —
Из чуткой глубины пером поводишь.
Как узник, сквозь бумажных клеток строй
На волю мысли лучшие выносишь.

Порой единственный и верный друг.
Всегда — мой проводник по черным безднам.
Ты шествуешь за мной в изгибах мук,
Все пытки на себя примерив честно.

Мой сорадетель главный, мой двойник,
Но ты — самодостаточен и скромен…
Ты мой дневник, но чаще мой ночник,
Горишь всей моей выписанной кровью…

Затолканная в толчее метро,
Задушенная плотными духами,
О свежести и вольности ветров
Безропотно вздыхаю…

И тянет стебель шеи вниз и вниз
Слепую божью глупую коровку.
Простоволосо муками сплелись
Вериги и веревки.

Влачусь в щербатых плитах мостовых,
Почти упавши в тень на полушаге…
И только прободавший тело стих
Удержит как на шпаге.

Мой вид плачевен, глупо нарочит.
И без дорог, усталость обгоняя,
Сердечный ритм вприпрыжку застучит
Копытами трамвая…

Лене Мироновой

Мы нашу дружбу клятвой закрепили —
Перстнями обменяться наугад:
Ты мне купила оливин из лилий,
А я тебе пылающий смарагд.

Ты мне привоз на киевском Монмартре,
А я музеев питерских скарбы.
Отыскивали церкви мы на карте,
Подножной карте радостной ходьбы.

Мы поклялись у врубелевских ликов
Всей этой дивной, хрупкой стариной
Не растерять восторженности бликов
Под высоко натянутой струной!

Благословляю благодатные длинноты
Плывущих эскалаторов метро,
Где прямо с неба изливает ноты
Динамика поющее нутро.

Сегодня — Моцарт! Завтра Бах и Гендель
В мерцающих плафонах вверх и вниз…
Спасибо вам, что можно шаг замедлить
Под ливнем музицирующих брызг.

И душу выпасать под белым сводом
Округлым, на звенящем сквозняке,
Где жизнь твоя идет, но не проходит
В ступеньках, исчезающих в реке…

Не мой, не мой по праву первородства,
По вере же в судьбу — я дочь твоя…
Лохматого невежества уродство
Как Яков надеваю на себя.

Поганином беспечным поселяюсь
На бесконечно Левом берегу
И вглубь на Правый жадно устремляюсь
Горящими глазами… И бегу

Бегу к твоим церквям крестонесущим —
Не разорять, а сердце озарять
Единственной потребностью насущной —
Все эти кручи духа покорять.

И льнуть к твоим модернам и бароккам
Веками увядающей красы…
Петлять в оврагах, зарослях широких
Вдоль парково-музейной полосы…

Внимать хорам, парадным, сценам гулким…
Твое благословение ловить
Бульваром Дружбы… Верхним переулком
И Европейской площадью…любви!

Не мой… Но жизнь в скольких углах снимая,
Мне сколько книг придется написать,
Чтоб ты узнал меня, Мой Стражник рая,
Подслеповатый, строгий Исаак…