Когда организм не может больше очищаться сам (посредством собственных дренажно-выделительных систем, поскольку они перегружены продуктами распада и гниения), на больном теле возникают свищи и трофические язвы, через которые выходит грязная черная кровь. И выходит до тех пор, пока не восстановится баланс и чаши весов не качнутся в сторону неудержимого самовосстановления и оздоровления. Так и человечество, как духовно-психично-физический и метафизический организм, трагически больно: когда-то...

Читаючи Любов Базь — її оповідання (поміж яких «Моє місто», «Відчинена брама», «Гіперсомнія», «Серце», «А ти танцюй!», «Її любить лід», «Білі стіни»), а надто романи «Де профундіс» і «Віват, Академія!», — не можеш відірватися від полотна створеного світу, бо розумієш, яка спрага тебе мучила і який ти радий, що набрів на таку літературу. І річ не в сюжеті, не в темі, що її обрала письменниця, і навіть не в образах, змальованих доволі майстерно, аж їх відчуваєш, здається, на дотик і вже по перших...

«Метр (ритм – Л. Д.) не просто метр, а весьма занятная штука, это разные  формы нарушения хода времени. Любая песня, даже птичье пение – это форма реорганизации времени…Метрическая поэзия разрабатывает разные временные понятия»

И. Бродский

 

Ну и год выдался для «Графомана»! 2014! Уж на что печатное слово живо и всюду поспевает, а сей год и себя превзошло.

Пересматриваю годичную подборку газетных номеров, а больше в памяти перебираю (ведь запоминается всегда самое важное и значительное...

Когда встречаешь настоящий шедевр, то не можешь отделаться от ощущения, что ты его словно, как клад, в земле отрыл. А ведь зачастую действительно приходится перелопатить в себе многое, чтоб вдруг открылся канал восприятия простых, но таких гениальных вещей… Потому и гениальных, что лежащих  вот так вот под самым носом. Но ранее не понятых, не замеченных, не вычлененных в хаосе оседающей пыли от шумной ежечасной жизни, в неразберихе человеческих отношений, чаяний и разочарований, или же в...

Всматриваюсь в озябшую душу Ивана Зауткина, поэта верхнетоймского, северного. Верного тихому, не показному слову, дорогому вдвойне, ведь оно наше, исконное. Выхожу на «рассветное всполье»[1], на скупую «соленую выть». Мокну под дождиком-бусенцом, поэтом замеченным и нам со всеми мелкими озорными бусинками просыпанным. И слышу самое любое душе, озябшей от долгой зимы, чую на древнем поморском языке, сказанное вполголоса, затаенно:

— Шошо, шокша юж! Весна, теплый...

Передо мною поэтический сборник «Избранное» Татьяны Полежаевой. Я читала почти все из того, что ею написано и опубликовано. Мы обе родились на архангельском Севере и давно дружим. Однако каждая моя встреча с Татьяной, как и ее новая книга, всегда открывает для меня что-то новое в Тане — как в поэте, человеке, женщине и просто маленькой девчушке-Танюшке… Две зеленые искрящиеся звездочки на конопатом личике, шевелюра рыжего одуванчика на голове и морошковая улыбка во все сияние солнышка-лица...

Поговорим о поэзии. Сквозь модные жалюзи современных офисов, двойные стекла достатка, железные решетки безопасности от внешних воздействий… Но почему-то в этих стильных, красивых и удобных ограничениях душа сжимается кулачком… Дышишь в него, словно согреваясь или что-то оттаивая, что свернулось в ладони клубком Ариадны и только ждет начала странствования по объединенному культурному пространству, взаимопроникновения всех жизненных пластов, что и дает целостность и простоту восприятия казалось...

У каждой горы есть вершина,
каждая встреча предопределена,
после встречи следует заходит повидаться.

Песни Монголии

Вот и свиделись. Мимолетно, с обменом стихов, с перехватом взглядов и недосказанностью. И вот она, на этих листах. А перед ними — Ваши стихи. А в голове них — Серафита Моор. Портрет.

И можно ли поверить, что до нашей первой встречи она мне приснилась. При свечах, музыке, в вечернем туалете, в локонах и одаривающая куском изысканного торта. Только тогда не четко было лицо ее...

Если честно, молодую поэзию так тяжело читать: заборы терминов и понятий, «концептуальных пятен и вылинявших потеков» и просто мудрствование — талантливое, но разбитое на тысячи осколков в коих глядится самолюбование. А хочется живого цветка — с росою из слез и звезд… И таким цветком, мне кажется, одарил всех нас Коля Алха­зов — первой своей, вышедшей в этом году в издательстве «Александра» (Таллинн), книжкой стихов «Кровь травы».

 Идет по жизни человек: вдумчиво, тихо, бережно. Это настоящий странник, который без нужды не обломает ни одной веточки, заступившей дорогу, ни одно живое существо не оставит без внимания. Ведь он чувствует, что веточки складываются в вехи, по которым отслеживаются пути земные. А проникая внимательным взором в живую плоть сущего: будь-то букашка, величием которой можно «быть униженым», или «воздушная поступь сосны», учащая высоко ступать и устремляться, — странник всё больше углубляет свое...

Нет ничего лучшего проснуться рано утром и радостно вздрогнуть, вспомнив, что тебя ждет новая книга — да еще какая!

Нет упоительнее минуты ринуться за ней, заботливо припрятанной от посторонних, и, вернувшись, на цыпочках, чтоб не разбудить домашних, в еще теплую кровать, роскошничать стихами, «оглашая» это чистое законное для книголюба пространство тишины ликующими расширенными глазами, с вот-вот набегающей на них новооткрытой строкой, и слезой тоже…

Книга — как избранная птица — ждет отклика, трепеща страницами под рукой читателя: опытного или начинающего читателя-почитателя. А особенно — поэтическая книга…

Читаю поэтическую «Ошибку зрения» Александра Наумца и вижу очень много потрясающих стихов и строк… Но строк больше… В стихотворениях, нет да нет, и выплывет неоправданное (на мой взгляд) сравнение или «случайный» образ, который понижает (унижает) высоту полета стиха в сознании читающего… Почему полета? Каждое стихотворение автора — это...

 Перше, що спадає на думку після прочитання другої поетичної збірки луцької поетеси Нати Гранич «Крилатий пес розлуки» (Видавництво «Волинська обласна друкарня», м. Луцьк, 2002), так це вислів витонченого петербуржця й щирого полтавчанина Євгена Павловича Гребінки: «Шкодуємо тих, котрі не знають цієї (української — автор) мови. Вони позбавлені правдивої насолоди».

Йдеться про північні народи російської тундри (втім й усі народи Росії), землю яких оспівала у своїх творах авторка...

У 2002 році побачила світ друга збірка поезій молодої луцької поетеси, члена Національної Спілки письменників України у Волинській області Нати Гранич — «Крилатий пес розлуки» (Видавництво «Волинська обласна друкарня»).

Нова книга — це завжди свято, якщо вона написана талановито й оригінально. У даному випадку це й «вдала спроба подолати тяжіння класичного вірша і намагання у плідному творчому пошуку і поступі, жодним чином не заперечуючи усталеної традиції, вийти за непізнані обшири...

 Первое острое чувство, возникшее по прочтении «Чухломской элегии» северодвинской поэтессы Людмилы Жуковой, — это страсть как хочется в Чухлому! С «прорвой грибов и земляники», где «пока не жарко» (нет войны?), в ту благословенную сторону «непаханых полей», «пропахших соленым потом изб», «со столбом дорожным, диковатым, плетущимся наугад»…

Не является ли этот мистический дорожный столб, плетущийся по колеям эпох, заветным столпом русского духа? Вслед за пушкинскими верстами полосатыми...

 Дорогая редакция, здравствуйте!

Позвольте поблагодарить Вас за то, что мои стихи с Украины любезно напечатал Ваш северный журнал «Двина» (№ 1(5) 2002 г.). Была тронута еще и тем, что подборка оказалась под рубрикой «Земляки»… Это для меня и протянутая издалека рука дружбы. Это — и своеобразный теплый огонек родного, северного, таежного, сурового и нежно-пронзительного НЕЧТО, дым которого, наверное, и есть тем «дымом отечества», который не только, выедая глаза, навернет слезу, но и невероятно...