Три года назад наш город понес утрату… духовную… очень существенную. И город об этом не знал. Это случилось 7 декабря 1999 года, когда город праздновал Рождество. Именно в этот день оборвалась жизнь двадцатисемилетней киевлянки Надежды Курбатовой. Город не знал, да и сейчас не знает этого имени. Город и сейчас не подозревает о своей утрате. Но сегодня Надежда Курбатова, поэт мощнейшего дарования, художник, философ возвращается к нам. Ее творчество, наконец, обрело признание и осветило, овеяло...
Страдания — это еще не повод писать стихи… Во всяком случае, не повод писать плохие стихи и их обнародовать. А таких «страданий» выпускается книжками и сборниками миллионы. И как-то они легко выходят, они вездесущи, провинциальны (в худшем смысле), промежуточны… Заполняя промежутки бездуховной жизни нашей, они, конечно, помогают ослепшему и оглушенному обывателю вспомнить названия слов обесценившихся, но отнюдь не дают саму ценность. Они — газеты, которые уже сегодня — «опавшие...
В городе потрясение!
Убили наидобрейшего и гениального художника Александра Валенту… С жестоким усечением Гловы и переломом хребта.
Все в шоке. Газеты трепещут… Болото богемно-властьдержащей тусовки всколыхнулось. Эта смерть, как акт совести для всех… И, видимо, такие бескорыстные чудаки-богоискатели еще должны погибать и так страшно, чтобы будить ожиревшие сердца, обросшие эгоизмом гниющие сознания… На такую высокую смерть идут добровольно со всей щедростью переполненного светом сердца…...
Как бороться с хамством? Или оно не даром преследует — значит, что-то не хорошо во мне?..
В библиотеке выдумали разделение залов: отдельно для взрослых, отдельно для детей, отдельно для студентов, отдельно для профессоров. А что мне делать? Я ни туда и ни туда не подхожу. Меня останавливают, отчитывают или вовсе не пускают (как, например, не пускали в уборную для преподавателей на моей работе). К чему это высокомерное разделение и различие, так сразу бы и писали: «Только для белых»… Ведь...
Все больше поэтов отходит от искусства в религию. Наверное это их стихия. И еще ими руководит глубокое раскаянье и страх грешить. Но страх перед деланьем ошибок (прегрешений) парализует волю вообще что-то делать, что-то писать, мыслить свободно… И в этом страхе не только трепетное и открытое вручение себя Богу, но и, к сожалению, есть тайное сладострастие самоуничижения… Но самое страшное — что все начинает подвергаться сомнению, весь пласт культуры обесценивается — идет охота на ведьм… Любви...
21 березня — Всесвітній День поезії
Що таке поезія у своїй глибинній суті не вдалося вичерпно висловити, як це не парадоксально, жодному з найславніших поетів. Проте Микола Васильович Гоголь, як майстер прози, без сумніву за своєю природою наскрізь був поетом. (Навіть одну з найкращих своїх повістей «Мертві душі» величав не інакше як поемою). У своєму філософсько-публіцистичному заповіті «Вибрані місця з листування із друзями», який він написав у 1847 році, серед усього іншого, багато уваги...
Петербург хорош. Это истина неоспоримая,
аксиома, услыша которую, всякий только
кивнет головой, будто увидит старого знакомого…
Евген Гребинка
Гребинка — гений Петербурга.
Твой Петербург хорош… Увы,
Не знают ни эстет, ни урка,
Что «Очи черные» — твои…
Хотя кричат, что очи страстны!
Хотя мечтают об огне…
Но ненавистна и ненастна
Вода забвения в Неве.
Плеснет отравою гранитной,
И новый говор режет слух…
А Петербург хорош забытый,
Запомненный для трех, для двух…
А уж Васильевский —...
Страшно упала культура в слоях образованных людей. Знание их сводится к узко специализированным дверям работы, заходят туда — и сидят, сидят дни напролет, не видя ничего и не слыша, варясь в собственном профессиональном соку… И когда ты к ним приходишь, смотрят на тебя как на дикобраза какого…
Уж на что попала я к хорошему врачу, так ведь и она смотрела на меня удивленными глазами, дескать, что ты за эдакое странное существо… Поражает энтузиазм самоуверенности наших профи, переходящий...
Кінець літа — це не завжди осінь, якщо є що пригадати і це «щось» нібито довго не дає пожовкнути деревам, затягнутися небу непробивною сірою сіткою дощу. Сумуєш хіба що за тою яскравою табірною феєрією, яка розігралася цього літа, як і в минулі роки, «на тому ж місці, у той же час» — на острові Король, де зібрав дітвору під свої гостинні намети, годував у солдатських польових кухнях, катав у каяках та на конях, та й дав змогу побути самими собою просто неба у вільних зелених травах острову...