Где-то северное лето
Лишь голубит голубику.
Хоть и сжег июль полсвета —
Там он свеж озерным ликом,
Тих и светел, и прохладен
Беловодьем, болемошьем.
Тут клянут: «…будь он не ладен».
Там же кличут «лепым…божьим».

Боль, не климат, разум сушит.
Истина же за делами:
Изуродованы души
Загрязненными телами.
Оттого давленье морит,
Студень (вместо мышц) из шлаков.
Человеком правят хвори,
А не луг ромашек, маков.

Свет не мил, когда одышка,
Слепнет глаз, залитый потом.
Пораскинешь ли умишком,
Если полежать охота —
Не до солнечных просторов…
О жаре и о зарплатах
Не помогут разговоры,
И не старость виновата,
А забитые сосуды
(Уж не жирною едой ли…).
Разве не логичней будет
Чистить авгиевы стойла?
Где тут логика и память —
Мозг омыт токсичной кровью.
Кондик проще ведь поставить,
Хоть и вреден для здоровья.

Где-то близко-близко знанье…
Словно северное лето
Телу — чистое питанье,
А душе — все блики света.

2012

Сколько помню себя — голодала.
Потому и жива, не пропала.
А теперь я при жизни в раю —
Все плоды легли в руку мою:
И сладки́, и сочны́, и с кислинкой,
Солоны от природы, с перчинкой,
И пряны́, и жирны́, и чуть терпки —
Всё плоды это, с кустика, с ветки.
Как легко их по праву вкушать —
Не приходится жизнь отнимать
У животных, у трав, корнеплодов.
Плод созрел и упал — у природы
Это лучший питательный дар.
Фрукты, ягоды — солнца нектар.

Сколько помню, жила, голодая.
Видно, чуяло сердце: иная
Предназначена чудо-еда
Человеку — без слез, без вреда,
Без больниц, вечно грязной посуды.
Вот свобода, вот счастье по сути.
Вот поистине век золотой,
До бескрайних краев налитой!

2012

Из персиковой серединки лета
Расходятся лучи обнять весь мир.
Ты им противишься в печали, не изведав,
Какой роскошный созревает пир.

Вздыхаешь о греховности своей
Вместо того, чтоб в тех лучах купаться.
Забудь же о себе и не жалей
О прошлом, хватит в мертвых снах копаться.

Скорее обнови свое нутро
Плодами сочной серединки правды.
Ведь лету же, как солнцу детства, рад ты?
Так пусть дозреет и в тебе добро.

2012

Разжиревший ангел.
Криво смотрит глаз.
И вина, и браги
Выпито не раз.
Не мужик, не баба,
А гермафродит.
Виснет грудь-расхляба
И живот набит.
Неспособность видеть,
Лишь пахать и есть.
Да чайку бы выпить,
Коль и тортик здесь.
Если нет — так купит
И за стол опять.
Пообщаться любит,
Всласть похохотать.
Васильки заплывших
Глаз косят совсем.
Уж стихов не пишет —
Руки в колбасе.
Еле ходит — что же
Не взлетит никак?
Вместо крыльев сложен
За спиной гамак
Из кудряшек снятых,
Пуха и пера —
Чем была богата
Юности пора.
Кормит всех подряд он,
Всем помочь спешит.
И костюм нарядный,
Да нелепо сшит.
И ни в чем нет меры —
Ни в добре, ни в зле.
Ангел, принц дебелый,
Ты ли не во сне?
Хвастаешь что мочи,
Любишь второпях.
Ты хороший очень,
Но скрываешь страх.
Старый друг мой, с детства,
Уж не обессудь:
Нет вернее средства
Правды не спугнуть,
Чем сказать всё прямо,
Без хвальбы и врак.
Ты прости уж, право,
Если что не так…

2012

Улыбка в лабиринте пыльных дней…
Цветочное дыхание пролей.
Несу тебя пошагово, в крупицах.
Запнусь о черствость –
О души тупицу –
На время упаду и пропаду,
Ведь света нет.
Потухла.
Вся в бреду
Усталости…
Что толку в умных книгах,
Когда не слышишь осиянных мигов
Единой жизни – трепета в губах,
Улыбки, зачеркнувшей всякий страх,
И в уголках, как на концах вселенной,
Поднявшей небо в человеке тленном.

2012

По́ небу летела дева:
захотела — полетела.
В сапогах на босу ногу
(вышла после сна к порогу
и — шагнула… к зову сердца.
Не у спела оглядеться,
как…верхушки… крыши… башни…
ровные заплатки пашни…
встречных птиц приободренье
и детишек удивленье).
И пока хотела дева,
и пока этим горела,
ни на миг не сомневаясь,
ни на йоту не пугаясь, —
полоскал подол ей ветер,
а внизу бежали дети,
в жизни всё ей удавалось.
Дева нежно улыбалась
всем, кого она ни встретит,
каждого поймет, приветит.
Не страшили деву грозы,
нерешенные вопросы.
Всё само собой решалось —
пока в радости купалась,
жизнь свою не торопила,
землю с небом не делила,
а жила в пространстве цельном.

.......................................

Но утратила мгновенно
всё — когда зашлась в тревоге:
«Ту ли выбрала дорогу?
Моя легкость неуместна:
жизнь — страдания над бездной».
Дева горько зарыдала.
Так рыдала, аж… упала
с неба — к давнему порогу,
и сломала себе ногу.
Как-то сразу посерела,
постарела, поседела…
Ходит дева с костылями —
веры, догмы, правил, драмы
и примет (на всякий случай!).
Только что-то деву мучит…
Что? Не помнит.
Вспоминает
лишь во сне, когда летает…
В сапогах на босу ногу —
вся, как есть, в свободе строгой:
без прикрас, самообмана.
Дева, ты звалась Смеяной.

2012

Унывает… печаль,
Раздражается… скука,
Ноет — слабая воля,
Тоскует — боязнь.
Ободрись, улыбнись,
Оглянись — ведь кому как
Ни тебе внемлют боги,
Любя и смеясь.

Невнимательность лжет,
Придирается тяжесть,
Мрачность душит и ранит,
А дуется — лень.
Поскорее очнись!
Ведь не ведаешь даже,
Как мгновенен твой дух
Для благих перемен.

2012

Заживаю… Ращу и чищу,
Привожу в изначальный вид
Этот остов в объедках нищих,
Этот корень, что в мыслях скрыт.

Долго ль, коротко ли — не гадаю…
Припозднилось нынче тепло.
В новый колер весну макаю!
Хоть по пояс вновь замело…

И синюшные руки в цыпках
Полощу на нещадных ветрах…
Перемешаны боги и цифры,
Враки, глупости в головах.

Обрываю нить пересудов
И не слушаю — не говорю…
Мякоть фруктов питает губы.
Мякоть сердца в ответ дарю.

2012

Этой снежною зимой,
Злой морозною порой
Мир перевернулся —
Даже я… проснулся.
И жена моя туда же,
Мне закинула однажды:
— Я отныне снежная,
Баба очень нежная.
Заруби же на носу —
Я не дам коптить красу:
У плиты стоять не буду,
Драить жирную посуду.

Баба стала… голодать,
А я волком подвывать.

Вскоре баба похудела,
Расцвела, похорошела.
Прямо девочка-весна!
Зиму выгнала жена.
В доме чисто и тепло —
На душе легко, светло…
Подработки столько стало
И энергии навалом.
Дом — не дом, а райский сад:
Фрукты разные лежат —
По лукошкам и корзинам
Яблоки и апельсины,
Груши, свити, виноград.
Дом — не дом, а райский сад.
Тут — орешки,
Там — морковки…
На углу ж, на остановке
Как по нашему заказу
И ларек открылся сразу —
Круглый год фруктовый Спас.
Мир заботится о нас!

2012

…что пою – не знаю:
глаза закрываю…
голос сам выводит
стайку мелодий –
и вырастает окрест
целый оркестр…
дирижирую точечно
пальцев кончиками –
то ниже – к скрипичным,
то вверх – к духовым,
соединяя всех их
собственным слухом-эхом,
поющим во тьме…
и видятся мне,
светятся партии…
нотки случайно на взмах
застревают в больших
рукавах –
встряхиваю тихонько
чтоб не вспугнуть тонкого
сияния неба звучащего,
не внести диссонанса
кричащего…
да это ж концерт!
для флейты с оркестром…
гобои, фаготы, трубы –
всё что горло может и губы
«вынуть» из музыки сфер
поверх тактов, цифр,
залигованных полимеров…
ритм меняется загодя –
взмывая, взрываясь
и падая…
медовая плазма басов…
хрустальные соки капели…
вытягиваю голосов
нетривиальные
премиальные трели…
и – как волна из груди –
финал до небес накатил!

2012