У окна молюсь беззвучно.
В душу хрупкий снег летит.
В белизне его кипучей,
Отдыхая, око спит.

Спит и прозревает краски:
Алой радости нектар,
Мудрости эфирной масло —
Золотистый, мягкий жар.
И живыми голубями
Синь атласная парит…
Вот — молитвы тихой пламя —
Тайной силою горит…

«Благодать — это то, что изливается,
т.е. тут же отдается»

Всё утонченнее звучит
Вода, вливаемая в чашу.
В начале грубо забренчит
О дно и брызгами запляшет.

Но все ровнее бег струи
И, как в октаве, выше ноты.
И вот уж тихо потекли
Переливаемые воды…

Так переполнит благодать,
Едва ли слухом уловима…
И этой тишиной водима,
Спешит рука руке подать…

Собранная вверх свеча
Тополя пустынного
Да темнеющий в очах
Полог неба дымного.

Вот и все, что есть вокруг
Для молитвы странника:
Звездных четок полукруг
Да ветра-изгнанники.

Речка остановит бег
Глубиной раскрытою,
И прильнет травы побег
Тишиной умытою.

Робко поднесет луна
В дар светильник-масляник.
Птицы встанут ото сна,
Чтоб узреть, как праведник

Здесь молитву возвестит
И слезой единственной
Всё живое напоит
Верою да истиной…

Любимой чашки верный круг
И горсть заслуженной фасоли —
Какое счастье видеть вдруг
Всю простоту житейской соли.

И аскетизма красоту —
Несуетливую, прямую…
И бережную долготу
Терпенья и дыханья струи

Негромки… и неговорливы…
Достаток бедности счастливой!

Упругой чистой горечи
Цветущих хризантем
И мерзлой черной корочки
Земли иль хлеба — тем,

Кто выстоял и всё стоит,
Хоть ноша нелегка,
В ком спелой сладости зари
Улыбка глубока…

Молчанье в куб я возведу.
Куб — тела, разума и чувства…
Из тела — огненного сгустка —
Безмолвно вылеплю звезду.

А из притихшего ума,
Как из сверкнувшего кристалла,
Луч красоты — она сама
Из формы-формулы восстанет

И чувство редкостным цветком
Стремительно и незаметно
Развяжет листьями бутон,
Так обнажая тайну света…

Глазасто небо пью,
Дышу его сияньем
И радостью ловлю
Лазури излиянье.
И сердце на корню
Перевернувши в купол,
Блаженно трепет льют
Молитвенные губы…

Треснувших мозолей благодать!
Вот они — печати послушанья…
То исчезнут, то спешат подать
Радость от труда — она большая!

В чуткой изготовности стоишь,
на лету хватая дело Божье…
Но когда и днем, и ночью бдишь,
То стигматы выступят на коже.

Тяготы стекают по плечам
Новым омовением из вздоха.
Так освобождается свеча
От наплывов горечи и охов.

И печаль прокиснет молоком,
В пышные хлеба пойдет закваской
И, взбивая душу высоко,
Облегчит усталость тихой лаской…

Велика ли невидаль —
Сердце на надрыве…
Тяжела ли дерева
Участь на обрыве…

Стоит ли гадать, искать
Кто виной страданью.
Ураганы ль у виска,
С бездной ли стоянья?

Надо ль ум свой развращать,
Расшатав доверье,
А потом судить-прощать
И рядиться в перья…

Птицею, как не крути,
Все равно не будешь.
Надо все ногой пройти
И куда не ступишь —

Место выбираешь сам…
Пережди и точно,
Претерпев, по всем листам
Оживают почки…

Что ж так холодно на свете?
Хоть цветы кругом горят,
И сменяет пыл рассвета
Опаляющий закат.

Листья ветреною пыткой
Тлеют прямо на глазах.
Щедро жаркою улыбкой
Теплится каштанов прах.

Жмется к осени багряной
Перемерзший божий люд,
Пряча в красках ее рьяных
Боль пылающих простуд.