Ах! Золотое молоко
Белоснежной Козы!
Материнское вымя
Так переполнено,
Что даже прикосновение,
А не доение,
Мгновенно пускает-прорезает
Предутреннюю, туманную мглу
Золотыми душистыми струйками
В разные стороны…
Что и возрастающая
Улыбка дочернего благодарения,
Заливающая лицо,
Тоже вся в золотых
Бело-сладостных каплях…

В фиолетовом байковом мешочке,
Что стянул золотой шнур,
Есть немало драгоценностей —
Бус, бусинок и даже ограненных камней.
Но самые бесценные —
Серебряный венец
И орден святого Иова,
На которых сами выросли и расцвели
Отважные рубины и доверчивые сапфиры…
Но тебе, воину,
Венец одевать ни к чему —
Твоя голова всегда непокрыта
Навстречу свету…
А орден терпения и смирения
Потерян и найден уже в твоей груди,
И возмужавшее сердце
Сияет лучами-власами
Помолодевшего Иова…

Чем дольше равновесие несу,
Как коромысло,
Тем глубже чувства в ведрах на весу
И мысли.

Полнее ноша. Тяжесть не саднит,
А силу
Великим нагнетанием поит,
Трясину,
Прилипшую к ногам, — трясину зла —
Из грязи
Перемесила в глину, пережгла
В вазы…

И новых нош плеснула глубина
Чисто…
Живого равновесия волна
Жизни…

А грусть светла, чиста как на ладони —
Покалывает павшею звездой.
И где-то в глубине сознанье помнит
Ее благоухающие корни,
Что дали радости бутон и цвет живой…

А грусть добра, щемяще справедлива
К тебе самой да и к другим вдвойне…
И милосердствует по душам терпеливо…
Попробуй стать расслабленно счастливой,
Когда твердеет все, упорствуя в войне…

Ведь может для того, смахнувши слезы,
Господь и сыплет с неба эти звезды,
Чтоб в нас незримые их капли заронить.

И истончая святостью ранимой,
Восходит грусть побегом неделимым,
Чтоб радости цветущей научить…

Каждую клетку мне застучи
Своим откровением с градом,
Чтобы пробились в каждой ключи
Чистой свободы и правды.

Молнией выхвати из рукавов
Больного одетого тела,
Чтоб, просвещая плотный покров,
Каждая пора прозрела.

Перелопать меня, перетряси,
Прах вымывая на милость…
И к каждой соте огонь поднеси,
Чтобы и сота молилась —

Пишу стихи, как будто бы играясь
И до ребенка ростом уменьшаясь:

Земля становится и ближе, и роднее —
И небо сразу ниже и синее…

Наив, отточенный осознанной свободой,
В сверканье сердца растворяет годы.

И наслаждаясь радужным теченьем,
Живу у простоты, под попеченьем…

Идет Земля, облитая травой,
А то нагая катится по снегу,
Плывет в багряной бухте дождевой,
Юродствуя и странствуя по свету.

Едина в лицах: мать, вдова, жена…
Вращением своим окружена
И звездным соком взбрызнута в округе.

Ночами, днями, порами дыша,
А поры года лепят целый шар
Приметами начертанного круга:

Зима, весна — две снежные сестры,
Кристаллы цвета и цветы кристаллов.
Невесты, убеленные в костры
Застывшей свежести и пробужденной, талой.

Порханье легкости и тонкая резьба
Уборов и летящая ходьба,
Прощанье с осенью и тяготенье к лету…

Храм лета красного встречает впереди,
Плоды исканий гинут позади.
Идет к венцу Земля,
Идет по свету…

Проснешься и немигающим взором
Долго засмотришься в небо,
Как белые тучки бродячим узором
Выплывут в чистый гребень,

Как растут города и горные склоны,
Отбивая след в душе мягкой…
И в этом небесном строительстве словно
Ты участвуешь, стайкой

Рыбок мечты собирая по небу
И опуская на землю
Странствовать белым сверкающим гребнем
Радости и новоселья…

Я буду цветком,
я смогу
на единственной
ножке счастья
Тебя догнать на бегу
лепестками объятья…

Ты мой
крылатый муж…
Посоли мне сердце
пыльцою,
И моя одноокая тушь
усладится слезою.

И нимбом
нам вскружит голову
Неделимая
по родству и крови,
Бесконечной алостью полная
эта сота любви…

И лампочка дрожит,
Как маленькое солнце,
Отважно выявляя темноту…
К ней мотылек бежит
И ты на миг дотронься —
Открытым взглядом в глубину…

Глаза исполнятся,
Преграды все разрушив!
Освобождение внутри,
А не снаружи…