Струн натянутых эоловые ребра.
Луковка проросшая внутри.
И волна, прихлынувшая к нёбу,
Благодати расцветающей груди.

И трепещет Духа острокрылость
В невесомости… И чуткость рук и ног
За Распятья плоскость ухватилась,
Чтобы удержался в жизни Бог…

О грусть,
И ты,
И ты меня коришь…
Тем что пришла,
А я — вот, никакая…
Хожу на поводке твоих кострищ,
Непознанным безумствам потакая…

Открылось
Что-то страшное внутри,
Что раньше пряталось
За немощью и ленью…
Слезами огненными
Мне лицо сотри,
Чтоб не узнала собственную тень я…

Она уходит в снег —
Далекая возможность…
Смотри! Ее следы
Еще не занесло.
Ее звенящий шаг
Под оттепелью ожил,
И лужи моют ей
Летучее весло…

Уходит в даль снегов…
Склоняя арки сосен
И выпрямляя вверх —
Срывая тетиву…
Она здесь, на земле,
Касательною осью
Уходит из-под ног,
Уходит в синеву…

Ее пунктир ветров
Вторым твоим дыханьем
Пропущен через всю
Оставшуюся жизнь.
Сдается, что уже
Уводят на закланье…
Но это только вдох
В распахнутую высь…

Понизилась в своих очарованьях…
Порезалась, как будто отсекла
Скользящей гранью острого стекла
Невидимую ткань слепых желаний…
И капля крови по руке стекла…
Последней каплей… твоего терпенья?

Не юродствуй же в саможаленьи,
Может быть, им хуже во сто крат…
По своим страданьям — ты им брат.
Будь же другом — в мужестве боренья
И Учителем,
когда сердечно рад.

(Саше Высоцкому)

Пустых училищ гулкая печаль…
Там… где-то позабыли фортепьяно…
И звук его, и голая педаль —
Запавшей туфельки, застрявшего изъяна…

Какой-то второгодник тычет в суть,
Ни нот не разбирая, ни гармоний…
Но в этой тишине как на весу
«Маэстро» не далек от полифоний.

Но в скопище пустующих пространств
Есть целостность дерев и хаос тырсы…
Печаль — как обескровленная страсть,
Как эхо — умирает старым Фирсом…

Глаза темно-зеленых ожиданий,
Глаза голубоогненной тоски
И отшелк трав из вековых преданий,
И желтые зовущие пески!

И зерна черные из позднего граната,
И золотой каштан и серый твид…
В них позабыт
Какой-то блеск громадный,
Как у таланта, что в земле зарыт…

Я в стену гвоздь вобью,
Чтобы вилась лиана дальше
И радовала глаз
ее
все наступающая зелень…

Уж новый гвоздик ждет,
Чтобы открылись новые пределы
Моей лиане
крепкой,
тонколистой…

Ежедневно по снегам заветным
Ты идешь… Вспорхнула рядом птица.
Знак хороший — легкость где-то рядом.
Нос уткнувши в след, собака чует —
Что-то пронеслось… И чует сердце…
Встретишь злого демона — зарос
Рот его то мхом, то лихом… Сеет
Лихо… И не ведает, что топчет…
Но снегам конца и края нету…
Топчет птица, человек и зверь,
И приносят на ногах, на лапах —
Пусть и не хотят —
тот снег заветный…

(В. О.)

Тяжесть спа́ла,
Спала прежде с духа…
И с тобой опять всё «зажил?»,
Говорили долго и светло,
Не могли проститься — возгорались
От высоких токов и любви
Наши распустившиеся лица,
Как прижатые к друг другу лепестки
Одного цветка…
Нет не расстались, —
Каждый лишь упрочил длинный стебель
И как провод размотал… с собой
…по свету…