Насмотришься на кровь,
На пурпур боли голой…
Опухшие глаза переведу
На ноги, на траву —
Она таким зеленым,
Горит таким озоном
Наяву!

Три, несколько секунд
Продлится это чудо.
И вновь поблекла,
Снова как была.
Но легче стало мне
От зелени, от чуткой —
Я истину ее приобрела.

Дорога пыльная
Меня покроет,
А тополя высоко
Устремят,
И солнце оседающее
Скроет
Там,
За плывущие поля…
Поближе к лесу —
На плечо подсадит,
А дальше речка —
По воде, без ног…
Вперед! Вперед!
И только ветер сзади,
Бег-ветер
Пройденных дорог!

В труде загорается сердце,
Трубе уподобятся уши.
О, дайте Титану согреться!
О, дайте Сивилле послушать…

Всё посажено
                 и прополото,
Вновь распахано
                 и засеяно.
Не придется зимой отдохнуть…

Добрый лик — венцу,
Лучший цвет к лицу —
Снег
      на белу грудь…

Нет да нет —
Паутинки след
Проведет по щекам…
Бабье лето
Так горячо разодето…
Цепко
В ножках кривых паучка…

(Н. А.)

Напишешь ли
Мечтательной и бедной…
Я нездорова от
Всей крепости незнанья,
Худа от полноты
Непониманья…
Куда и где,
И гонит и пасет
Тебя твой рок —
И страшный, и бессмертный.

Пойдем,
Зайдем на Корабли —
Кофейни дальше не пропустят.
Хлебнем
Хоть чая и съедим,
Быть может, пирога с капустой.

Как прежде:
Курят и тепло:
Здесь новых баловней увидим.
И меж тарелок —
Сумки, книги,
Беседы умное трепло.

А то —
За столик к нам нагрянут
И с превосходством так оглянут.
Как прежде —
Шумны и не сыты
И головы, и аппетиты!

* ул. Кораблестроителей — студ. общага.

Вспоминаю
наши картонные стены,
Дешевую утварь
И всякое отсутствие мебели.
И даже бутылка шампанского
на столе — была
Золотой и хрустальной…
Мы и не пили,
А губы мочили в прекрасном
                                 будущем…

Громада двинет облаками,
Земля шатнется под ногами.
И мне ль стоять средь бела дня?
Пойду, куда гляжу глазами…
Где есть работа для меня.

Она войдет как дух святой —
Без веса и границы.
Ей тесно будет
В легких и плечах.

Сначала
Я увижу скрипача,
Затем лишь скрипку
В радужных ресницах.

И под конец —
Откупоренным оком
Увижу серебро,

Прижатое мизинцем,
И верховодье
Горного потока…