В провинции
Окно раскрыто в майский цвет
В горизонталях крыш и улиц…
Травы и листьев нежный плед,
Степенных псов и важных куриц
Автопортрет…

И вдруг всю эту простоту
Перечеркнет бродяга-дождик
И сразу — Петербург-безбожник
Свою раскинет наготу
Неосторожно…

От земли,
Где небо началось,
Вывожу глазами, примечая,
Вишни ось,
Там — клуни* перекос
И клубящиеся
Мокрые печали…

Вишня
Скорым маем зацветет,
Старую солому залатают.
Травка подрастет…
Но не прольет
Всей тоски той,
Что в слезах растает.

* Клуня — хлев.

Удавиться
Небесным шарфом,
Голубым-голубым —
Белой птицей,
Поющей о том,
Что ты был молодым,

Замечательным!..
Золотом герб
На гробах и горбах
И мучительный
Ангелов хлеб
На губах… на губах…

Тихо. Тускло.
Холод стонет
В щелях узких —
Пьет и тонет.

Горькой ленью
Разболтает
Дух сирени —
Снег и тает.

Гордой силой
Размягченный.
Старый, сивый,
Но влюбленный

В человеческое
Тело…
Подвенечный…
Погорелый…

(Марии Башкирцевой)

«Любить везде,
А умереть нигде…»
И грудью заслонить
Костер кровавый…
Не бойся, девочка,
Тебе — уже звезде —
Колени преклонит
И мир, и слава…

Мы будем плакать,
Расставаясь с хатой.
Она сейчас
Уж виноватой
Стоит, чуть печку натопив
И шею длинную закрыв

Рядном, платками
И картинами.
Аристократка
В половину
С веселым племенем мышей,
С персидским ковриком пашей —

И романтичным,
И гвоздем прибитым.
Она без ванны
И без быта.
Забита книгами до глаз.
Луною в нише медный таз.

А под окном
Миниатюрный садик.
Коты живут там,
Мило гадят
И все же дарят по весне
Нарциссы и тюльпаны мне.

Здесь очарованное
Счастье
Мне быть собою —
В одночасье —
Женою, Золушкой, Принцессой
И вечно-юной поэтессой.