Опять свои невозможные
Даришь глаза,
Бросая мне под ноги
Неосторожно…
Вокзал,

Колеса стучат и стучат
В глазницах оставленных.
Они же всё здесь
И сейчас —
Лежат и раздавлены…

Как нет без трелей
Клавесина,
А без дыхания —
Органа,

Так без поэзии
Душа Невыносима,
Ураганна

И невозможна,
Как
Пустое место.

Пиши, художник!
Взмахивай,
Маэстро!

В красном — проказник
Складки прижал,
Обморок-праздник:
Ах, хороша!

Манит украдкой,
Спущенной вниз —
Тенью от шляпки,
Сетью ресниц.

В красном — закваска:
Из ничего —
Взрывы прекрасной
Воды ключевой!

Даже краснеет
Воздух вокруг,
И розовеет
Шеи
Испуг…

Вхожу в заброшенность,
Сырую залежалость,
Но все-таки
С торжественностью дня.
Прохожий
И не взглянет на меня
И не отдаст мне даже малость.

Каштан. Кашне.
Кусок коленки зябкой.
И лист застрявший
Сердца посреди
Мне милостыне брошенной
Сродни
И полинявшей бедной тряпке.

Я стала собакой,
Я стала потешной.
Ужасной бродягой,
Беспомощно нежной.

Все чуется чудо,
Разлитое всюду.
Все слышится, будто
Зовут меня люди.

И дети признают,
И ангелы спросят —
Веселого лая
И мокрого носа.

Герои —
Это когда умирают
И кровью марают
Печаль под собою,
И черные дыры,
И острые горы,
И пекло
Собой закрывая…

Стаи медведей
Поведают,
Тучи коней
Отстучат
Землю мою
Заповедную,
Где меня
Будут встречать,

Будут катать
И раскачивать
Следом за гибкой
Травой.
И на лету —
Поворачивать,
С облака —
Вниз головой!

И на понятном
Наречии,
Мокрым своим
Языком
Радостно
И навечно
Примут к себе
Пастухом.

Летать, светить
Исподним розовым,
Руками даже не махая,
Почти совсем не отдыхая…
Ты никогда не будешь взрослой.

Пили роз лепестки,
Были просто близки,
Близоруки
От скорой разлуки.

Как-то немощны вдруг —
Старой девочки труп,
Твоих рук
Молодые обрубки…

Мне любима
Осеннего мира
Холодная
Долгая
Тяжба —

Голова моя ляжет
И спрячется
В желтых
И рыжих
Пожитках…

В этой тягостной
Думе безрадостной
И неделимой,
В черной голи
Ствола,

В монотонной работе
Вола
Выносить этот холод
И страх

В опустевших,
Давно нелюдимых
Дворах
И на улицах мимо…