В сказках Ларисы Дубас все очень хорошо кончается. Каждый из героев, попадая в лабиринт жизненных блужданий, в конце концов, встречает и просветленного учителя в самом авторе. Каждый, возжелай только, может стать на указанный узкий путь.

Большая мудрость и символы собраны в них. Да и применимы к жизни уроки, преподанные трудолюбивыми и смелыми зверюшками. Все они сродни маленьким неказистым людям — мечутся по жизни, ищут тропинки к спасению, попадают в маленькие и большие переделки, переживают...

Одна глупая, но идейная Лиса (с мировоззрением), которая была даже вегетарианкой, имела странный порок, ну прямо страсть какую-то не утоляемую — любила, чтоб ей кланялись… Бывало, завидит еще издали волка или медведя какого и давай скорее кланяться, чтобы и они ответили ей тем же. А кто поменьше да послабее сами гнутся. К примеру, встретит Лиса Зайца или Мышку-полевку — те по привычке столбенеют. А она укоризненно посмотрит им в глаза, что, дескать, такие невоспитанные, не кланяетесь, они...

Был Индюк как индюк, что-то среднее между страусом и курицей. Но захотелось ему солидность напустить, как-то выделиться среди птиц. И перевесил он свой гребешок с головы на нос — для пущей важности. И стал гундосить — эдак на французский манер… Птицы сразу его зауважали: какой особенный, важный да еще иностранец! Квочки его обхаживают, гусыни в глаза заглядывают, а утки одна перед другой ему корм пожирнее сулят… В общем, слава об Индюке пошла, хоть книгу пиши.

От всеобщего внимания он...

Корова корове рознь. Но когда ты священное индийское животное да еще рога у тебя покрыты золотом и цветами и живешь ты в храме, то и молоко бесценно — и каждая капля его прибавляет тебе значимости…

Так думала молодая неопытная Корова, стоя в грязном загоне и с тоской глядя в окно и мечтая об Индии… Какая же она эта Индия?

Корова была начитанной и трудолюбивой. Иной раз и есть не хочется, настроение возвышенное — не до земной жвачки. Но чувство долга сильно и крепко запало в ее душу...

Хомяку самой природой положено больше молчать да меньше жевать: его щеки, как маленькие амбары, сберегают зерно во время переноски его с места на место. Надежные, всегда под рукой — ни одна золотая капля пшеницы или ячменя не пропадет… Да не всяк хомяк разумеет счастье свое. А иной и богоборствовать начинает, справедливость искать в жизни своей однообразной и неустроенной… И, бывает, так устанет наш правдолюбец от борьбы этой нескончаемой, что потеряет всякий интерес к жизни, опостылят ему...

«Глупая ящерка! — говорят звери кругом, — Что ты найдешь в опавших листьях, в окаменевшем дереве или в расщелине старой скалы? Что можно часами делать на этом жалком и голом кусочке земли? Ты сама такая же голая и глупая, как этот мертвый песок… Ты такая обыденная, незаметная, что часто тебя можно принять за корягу или прожилку в камне… Глупая, глупая ящерка! Оторвись от обыденности, от грубости земной, вглядись в выси, войди в бурлящую силой и цветом жизнь. Вот где настоящая красота и истина!»

Нет в лесу лучшего ткача, чем старый Паук-искуситель. Такие сети искусные плетет, что в них порою сам Царь зверей запутывается, не то что мошки-однодневки. Но и этого мало Пауку. Есть у него заветная мечта — Солнце поймать…

До самого неба паутину выткал, радугой ее разукрасил, росою освежил, ветрами продул да облаками как подушками дыры подоткнул… Да куда там! Солнце там гуляет, где человек не знает…

Да как-то пришел к Пауку Светлячок. Не то чтобы попался, а так, по паутине, словно...

«3-з-з-зеро… з-з-з-зеро…» — день и ночь зудит Комар, а что говорит и сам не знает… А ведь это он своей пустотой то ли похваляется, то ли отчаивается. Легко ли бессознательному жить? Ведь что у него за доля: повстречается Комару на пути веселый человек, напьется Комар веселой крови — и веселится день напролет, а с какой причины и не ведает; у печального человека — возьмет печали — и свет ему становится не мил, льет слезы всю ночь, а почему, даже вспомнить не может; а у гневливого да злобного...

Удивительный Заяц родился в одной благочестивой семье. Был он абсолютным альбиносом: зимой и летом одним цветом. И еще глаза имел голубые с искоркой… А еще — напрочь был лишен чувства страха, этого неизменного спутника всех заячьих родичей. Ведь они из поколения в поколение привыкли и рождаться от страха, и со страху-то помирать. И вся их жизнь была — бесконечное бегство от себя да затворничество от людей.

Конечно, задал работы родителям наш Заяц, пока они его растили. Зимой еще ничего —...

Живет в пустыне Лев сорок сороков. От царствования ушел. Ходит по страшной мертвой земле — одними корешками питается и каждой каплей воды как чудом милуется, играя с ней малым ребенком… А ушел Лев от власти, так как надоело ему карать да миловать, надоела жизнь звериная, жестокая, шумная… А тут, на краю земли, Лев приучился каждую травинку слушать, каждой живой душе помогать… И так он утончил свое сердце, что стало оно нежнее персика, цельнее молока козьего, тверже алмаза прозрачного… А больше...

Собрались как-то звери между собой самого красивого выбрать. Да так на трех кандидатах дело и застопорилось. Павлин распустил свой хвост на целую поляну — проходу не дает, красками переливает, аж очи слепнут. А Анаконда — царица змей — не уступает Павлину гибкостью тела своего узорчатого — так и вертится, так и крутится, калачи да коленца выкидывает, осанкой и взглядом всех завораживает… И Мышь туда же! Юркает меж судьями, шерстку свою холеную на солнышке ерошит и на историю ссылается, дескать...

Вы говорите драконов нет, что они благополучно вымерли еще с динозаврами и птеродактилями… Но разве то, что происходит на земле, не отблеск душного огненного драконьего дыханья? Не отхлест его страшного в копьях хвоста?

Дракон, хотя и последний, еще жив… В следующем году (а это его год — год Дракона) ему исполняется 2000 лет. Возраст почтенный, но дракон еще силен… Драконья порода такова, что они (драконы) почти бессмертны (если им, конечно, голову не отрубят или сердце не пронзят). Драконы...

В далекую старину, когда Мировой океан занимал всю сушу и простирался за ее пределами, в его живоносных водах жил великий народ Дельфины… У них были светолюбивые сердца и мудрые головы. Цивилизация их достигла небывалых высот… Но всё когда-нибудь кончается, чтобы, изменившись, перейти в новое качество… Так близился к концу Золотой век дельфинов… И как-то собрал свой народ мудрый Правитель и сказал:

— Время пришло, дети мои. Наш океан должен отступить. Но нельзя, чтобы с его водами ушло...

Нет Бога выше любви.
Нет веры выше истины.
Нет спасения выше надежды.

Когда-то люди жили одной дружной семьей — братьями и сестрами — в Храме. Вместе встречали солнце за утренним омовением в озере близ Храма. Вместе шли славить Господа на молитву. После скромной, но питательной трапезы, каждый принимался за свою работу — за то, что он лучше всего умел делать. Стряпчий вздымал молитвенными руками тесто, превращая его в пышные хлеба; плотник достраивал в околице Храма новый дом, для новой...

В одном маленьком Королевстве, таком маленьком, я даже сказал бы тесном, где каждый знал друг друга в лицо, и как не знать, если сторожу, например, чтобы не прихлопнуть хвост королевской мантии, когда он зачиняет дворцовую калитку нужно было так плотно вжиматься в ограду и ждать, пока пройдет Король, а следом проплывет его пелерина, и не дай Бог наступить на нее или, еще того хуже, защемить тяжелым засовом. Ведь так мал был дворец, крохотен дворик, что, выйдя в королевский сад, ты уже почти...

Жил Иванушка-дурачок без отца и матери. Даже братьев у него не было. А на хлеб он зарабатывал по людям, делая черную работу с усердием и радостью. А звали его дурачком за то, что он житейского понятия в жизни не имел, да и лицом был неказист: волосы соломой в разные стороны торчат, детская простота на рыжей сияющей морде солидности-то не прибавляет, а от вечного солнца облупившаяся кожа разве что у собак брезгливость не вызывала… Ведь собаки, как известно, человека не на глаз, а на дух чуют…...

Каково, скажите на милость, курицею быть, а яиц не нести? Сначала нашу Курицу не трогали, всё ждали, что вот-вот понесет, а потом и на мясо стара стала, — махнули рукой. И стала Курица неприкаянной, бесхозной, никуда не приписанной… В одиночестве да в долгих раздумьях о судьбе своей полюбила она на задних дворах да на свалках гулять и разные необычные камушки отыскивать. То жемчужину заприметит, то ей рубин сверкнет капелькой крови из лужи, а бывало самого царя камней бриллианта сыщет...

Сколько Червяк помнил себя, то есть с раннего детства и по сей день, он всегда копался и земле. Она — черная, лоснящаяся, порою черствая как сухарь в дни засухи, а порою липкая как грязь в осеннее ненастье — лежала перед ним и позади него, заслоняя собой всё вокруг и даже небо…

А Червяк жил на ней, как вол пахал ее, рыхлил, делая многочисленные ходы и выходы, ел ее и укрывался ею, ложась спать. Лепил из нее для себя нехитрую утварь, глубоко хоронился в ней от недругов и даже во время...

Видели ли Вы когда-нибудь танцующую метлу? И я нет. Но, говорят, в наши времена живет где-то совсем неподалеку прекрасная метельщица по имени Перль. Единственное ее богатство — это верная старая метла, которая заменяет ей и мать, и сестру, и подружку. Древко метлы до того отполировалось за много лет службы, что по ночам даже светится, а когда Перль остается без куска хлеба и грустит, опустив натруженные руки, метла начинает потихоньку танцевать вокруг своей хозяйки, тем самым утешая ее...

Когда родилось это белое Облако, оно было таким маленьким и прозрачным, что все подумали, что это перышко от птицы, но, присмотревшись получше, признали-таки в нем своего собрата, хотя кудрявой пушистостью и некой эфемерностью Облако больше напоминало лебяжий пух. Поэтому и прозвали его Пушком…

Пока Пушок рос, беззаботным и радостным было его детство. Чудесен и полон надежд мир. Увлекательны полеты с птицами и воздушными змеями Безмятежно это маняще синее небо. А чистый и необъятный...

Не задумывался ли ты, дружок, что хранят старинные часы? Какая тайна спрятана в них? Как чинно и неторопливо они идут, с каким редким достоинством отбивают положенный час и как призывно порой звонят напоминая хозяевам, — дескать, вслушайтесь, всмотритесь, может, мы показываем то нужное время счастья, без которого ни один человек не мыслит себя на земле? Вглядитесь же в наши стрелки — не указывают ли они именно сейчас то нужное направление к радости, к новой жизни, которая, может статься, совсем...

Одна тихая и тщедушная Курочка любила среди зерен пшеницы, рассыпанных во дворе, выискивать разные драгоценные камушки: найдет такую бусинку, порадуется ей, а потом подарит кому-нибудь, чтобы и другой порадовался. Потому и была она тихая — вместо того, чтобы клевать зерно да судачить с товарками дни напролет, Курочка все высматривала под ногами самоцветы и необычные камни-талисманы, забывая при этом есть. Потому и была худенькой и слабой.