Если бы люди хрустальными были,
То берегли бы друг друга.
Пели, звенели, летали и плыли
Горными волнами духа.

Тайны цветов и камней открывали,
Растя в своих вазах прозрачных…
Пустые — туману бы не напускали,
Видя весь дым его мрачный.

А переполненные жарким светом —
Вдвойне б осмотрительней грели:
Чтоб не обжечь никого и про этом
Не изгореться без цели…

Это из Будущего отголоски…
Мы же тела только строим
В трудном горниле тяжелых и плоских
Граней Земли… Но порою

И среди нас расцветают кристаллы
Жизни высокой, негромкой —
Чтоб охранять в колыбели хрустальной
Хрупкость Шестого Ребенка…

Засыпаю на дождь…
Он промоет все кисти, смычки
И вскипит
Пузырящейся радостью
В водах гремучих.

Тяжелеют глаза:
Набираются влагой зрачки
Точно правдой
Природы —
Ее омовений могучих…

Не любят жалостью, а жалят
Невежественным ядом слез,
Высокомерно уменьшая
В другом божественную ось.

Как с малышом — головку гладят,
Судя его и рост, и путь,
И в чувствах умиленно глядя
На «доброту» свою… Но суть

«Добра» такого — жало эга —
Жалеть — всё то же, что желать…
Перекроить законы неба
По-своему и не пылать

Сердечным, добрым оптимизмом…
Любовь — рожденье, а не тризна.

Я не знаю — что там вырастет,
Что наружу душу вынесет…
Но я жду

За дождями промываемо,
За ветрами продуваемо
Бесконечно ископаемую
Исполинскую мечту.

О эта важность… индюка.
И эта значимость… коровы.
И в оперении вороны
Твои, тщеславие, бока.

Куда с таким «добром» лететь,
О чем мечтать бесшейным карпом…
И остается только каркать,
Мычать и выспренно гундеть…
А человек ведь может петь…

Любовью, мудростью и волей
Перекрестить ту чашу боли,
Что во испитие дана.

Сладка ее святая сила:
Оздоровленьем окропила,
И осенила, и простила
Все прегрешения до дна…

Ждать — не ожидая…
Верить — без надежд…
Где-то здесь живая истина…
Но где ж?

Время перехода
Тяжелее всех —
Сиротою «кто ты?»
Вырасти в успех:

Задышать полнее,
Как и не жилось…
И обнять в полнеба
Тайну на вопрос…

Истекает тишина
Из глубин пионов пышных
И копной орошена
Лепестков Души Всевышней…

Жасмин дохнул Китаем первобытным,
Наполнив состоянием забытым,
Давно когда-то… заново прожитым…

И даже ты заснул…
В тяжелую годину
Меня совсем одну
Над бездною покинул.

От напряжения
Скатились две слезы —
Зажжения
И стойкости призыв.

Лицо умыли мне
Неизгладимым током.
Секунду-две
Забылась я и оком,

Не замутненным больше,
К свету повела
И свою ношу
Дальше понесла.

Оберегая сон
Уставших, ослабевших,
И старый мир на слом
Ведя зерном созревшим…