Дожили́сь
До внутренней правды —
Что желать
Не имею права.

Только полную
Чашу боли…
Добровольную…
Всю… до крови…

Из всех — мистический, туманный…
По-украински — «листопад».
Ноябрь… Как раз не сыпешь манну
Пожара листьев и монад.

А что-то большее теряешь
В своих пронзающих ветрах.
И больше всех приобретаешь,
В заледенелый выйдя прах.

В застывшей форме твоей глины,
В морозном паре колких слов
Тот древнерусский дух былинный,
Хрустящий снег могучих снов…

В неверном сумраке вечернем,
Где экономят фонари,
Луны невидно отлученье
От затворившейся зари.

Не видно звезд прозревших, нитей,
Продевших толщу не одну…
И в оке внутреннем, открытом
Как в ушке и́гольном тону…

Две половинки сердца — губы…
Те алчные, а те добры…
А эти откровенно гру́бы,
у тех отчаянья обрыв…

Те сухо, в ниточку, хохочут…
Те жаждут нежностью обдать…
В них то войдет, что сердце хочет,
А выйдет — то, что может дать…

Чтоб не вспугнуть наш поцелуй
Застрявшим вздохом посредине,
Застывшим словом, тем, единым,
Почти замученным в пылу,

Как школьники замрем у вод,
Едва сознание глотая,
Следя как рыбка золотая
До самой вечности плывет…

Пойдем в промозглую сырую недотрогу
Как бы впервые осень открывать…
Нога сама найдет себе дорогу,
Рука — орбиту легкого крыла…

Мы будем и глазами, и ушами
Осыпанной, звенящей пестроты
И повторим собою — шаг за шагом —
Все контуры горящей немоты.

Выхватывая меж ветвей цитаты,
Прочтем природы нужные слова.
Раскланяемся важно с дубом статным,
Дотянемся ольху поцеловать.

Надышимся прощаньем терпким, цельным…
На этом погибающем пиру
Как самую большую драгоценность
Меня ведешь за талию ты цепко
По исчезающему листьями ковру…

Мечтательным и бледным горожанам
Неймется в лес, не терпится в поля.
Любую животинку обожают —
До муравья…

Мечтательным, обветренным селянам
Приятны узких улиц толкотня,
Изнеженная вычурность фонтанов,
Крикливость дня.

О чем завидуют и те и те, вздыхают?
И где универсальный тот уют?..
И те и те, бесплодные, мечтают…
Немногие — живут…

Возьми меня пасти коров…
В морозных утренниках ранних,
В осенних убранных полянах,
Вблизи темнеющих боров…

Еще найдется клок живой
Травы… И отогреет полдень…
И искренней коровьей морде
Я расскажу о нас с тобой…

Поэзия — горбинка на носу,
Горошина, что найдена принцессой…
Глаза скосивши, я ее несу,
По близорукости сгодившись в поэтессы.

И в микроскоп, а может телескоп,
Гляжу в ее усиленную точку…
Нетающего снега белый сноп
И мысли раскрывающую почку.

Из кокона бесформенной ноги,
Руки и обвисающего платья,
О танец, закрути и помоги
Божественною бабочкою стать ей,
Летая вне утроб и вне могил…