Светлой памяти
Анны Матвеевны Белоус

Душит слеза.
Спать не могу.
Ночь на дворе.
Плачет дитя
там, за стеной,
или во мне?

Мысль обожгла.
Стихло в момент
чье-то дитя.
Значит, не спит
зеркала диск —
совесть моя.

Сплакала нос —
красный вопрос:
и это всё?
Раз не могу
ближе обнять.
Как ты, дитё?

Вспомнилась вдруг
молодость лет
учителей.
Тихо всплакнув,
сердце о них
дышит больней.

Живы ль они?
Всё ль хорошо
в жизни у них?
Знаю лишь тех,
а не теперь,
тех… молодых.

Вновь человек…
малознаком…
издалека…
реки людей…
лента кино
остро-горька.

Родственников,
старых друзей
лики больны.
Немощи их
сердце саднят
стоном струны.

Плачут, не спят,
что-то кричат
в масках беды.
Слезы бегут,
спать не могу
в гробе судьбы.

Чую их страх,
боль неудач,
бренность идей.
Прожита жизнь
как-то… и как?
Счастье… и где?

Несправедлив
этот удел…
но негасим
свет в доброте,
вдох в чистоте
неистребим!

Вот ведь мы все
вместе стоим,
в круге одном.
Пой, хоровод,
пой, не таи,
в сердце большом!

Если оно
всех уместить
может сполна —
есть небеса,
куда расти
будет волна…

Знает дитя,
знает кому
плачет во тьме —
Добрый Отец,
Добрая Мать…
Мы — не в тюрьме!

Мы на земле
новых свобод,
чистых путей.
Прочь тля и тлен!
Зло — не пройдет.
Прочь от детей!

На круговерть
все поднялись
взмахом любви.
Все мы теперь
братья — нашлись! —
дети — Твои!

Мама! — родней
слова и нет.
Папа — Татусь!
Это вошла
в Лоно небес
Детонька-Русь.

Русь обняла
братьев, сестер
шара широт.
Ярче мечта,
жарче костер,
крепче народ.

Пой — заводи,
знай на сто верст,
верь во стократ,
танцем одним
жизнь охвати,
вечности брат,

Солнца сестра,
матушка слез
сладких как мед,
дева зари,
старец-хрестос*,
рыцарь свобод…

Вот наступил
первый рассвет,
пусть невидим…
Будет ровней
радости свет,
тот, что за ним.

Третьей зари
солнца размах,
искры из глаз!
А изнутри
сподних рубах
кровь запеклась.

* Хрестос — с греч. «добрый».