Привет!

Опять ты замолчал, как редкий, прям доисторический птеродактиль из своего «Датского гнезда»… Едва голову повернешь в наше направление… Пишешь ли? Или замотан делами? Хлебом насущным? Что новенького? Тут я одного знакомого поэта спросила о «новеньком», то он мне грустно ответил: «Новенького ничего нет, да и старенького тоже…» Хочу верить, что у тебя не так безнадежно… Что если не пишешь, то потому что очень занят, а не потому, что боишься меня «нагрузить» своими проблемами. Ради Бога, не вздумай молчать о том, что болит, что хочешь кому-то поведать. Ты же знаешь, я искренне люблю тебя и с радостью приму всё — мы же родные люди, однокоренные… одуванчиковые. Чем больше на нас «дуют», тем выше мы летаем, взявшись за руки. И чем ты от меня дальше (волею ли судьбы или обстоятельствами), тем я ближе… А если я где-то там, то ты где-то здесь… Что может быть ближе дружбы соединенных рук?.. Что может быть прекрасней этих продолжительных полетов с письмами и без, с воспоминаниями и мечтами о будущем…

Я сейчас под большим впечатлением от нашей украинской писательницы Ольги Кобылянской. Особенно от ее новелл и повести «Царевна»… Паутинка грусти поверх глубин вспаханного Духа… И потом, такой восторг от языка — и от украинского и от немецкого! (Она многие вещи писала на немецком). Великая вещь — языки, связь поколений, народов. Порою они глубже тех философских теорий, на которых последние написаны… Так оно наверное и есть…

Сижу под пальмой, пью мяту. Угол печатной машинки, угол пианино и окно зеркала. Вот интерьер моего рабочего места. А еще, у нас много цветов — тещины языки, щучьи; лилия, дикий лимон, хлорофитум и венерин волос. А на всей противоположной стене разметался крупнолистный плющ. Наши цветы тут чувствуют, что их любят, что ими восхищаются — поэтому так благодарно цветут и прорастают…

Знаешь, в мяте есть какая-то взрывная свежесть! И это опять звучит лейтмотивом о будущем… Всё лучшее, свежее, высокое — о Нем и стремится к Нему — Futurum… Фатум и Ур. Рок и Свет, соединенные движением жизни. И эта волна так живительна. Поступательна. Одно за другим. Одно за другим. Переливается… Теперь понятна наша тутошняя весна. Ложишься спать под дождь, а просыпаешься утром засыпанным по глаза снегом, за окном… Только торчат зеленые кончики перемерзших цветов, а белые бутоны примулок бесполезно сливаются со снежным покровом… Что же горевать или спорить, когда весна была лишь тайным продолжением зимы, а зима — детищем Осени… А Осень…

Осень конечно тоже прожжена до магмы солнцем лета, заражена его буйностью… Особенно, если вспомнить минувшее лето. С его дикой, тропической жарой молодой длинноногой африканки. Но всё же Осень, как мне кажется, стоит особняком. Она старше и мудрее даже в своей молодости. Она будто закладывает под опавшие листья, под обгоревшие кроны всё то невидимое, что потом пусти сок и даст цвет. В своей потрясающей кульминации цветенья и паденья она формирует контуры будущих почек, силуэты деревьев и бабочки отлетевших мыслей… Она та грань между жизнью и смертью, на которой обновляются ростки будущего…

Немного зябко… Вот так сидеть. Тусклый день, пересыпанный дождем и снегом. Но я-то чувствую, что это только следствие некой причины. И потому день мне кажется мокрой, чуть заплесневевшей жемчужиной. А холод — мрамором прошедшего мимо Командора. Так ли тебе светло и мокро с Каменным Гостем будущего?..