Родина, прекрасная и сильная!
Ты встаёшь в лесу моём осиною,
Тянешься ольхой, берёзкой ясною,
Крепнешь дубом молодым и ясенем.
Лучшим из ковров — из кашки, лютиков —
На лугу моём встречаешь путника,
Ноги его сбитые, усталые
Ты ласкаешь травами кудрявыми.
А в саду моём плодами лучшими
Насыщаешь — яблоками, грушами,
Ягодами — вишней и смородиной.
Вкус из детства щедрой моей Родины!
Из колодца моего глубокого
Светишься звездой голубоокою
И живой воды ключами чистыми
Бьёшь и бьёшь! — не иссякая брызгами.
Родина, не ты ли, ясно солнышко,
Урожай растишь на моём полюшке?
Не в моём ли доме, резном тереме,
Ты уют, покой сполна отмерила?
На земле моей былинка малая
Бережёт семью мою и жалует
И спешит зверёк меня порадовать.
Что за рай земной! Иного надо ли?
2016
Вы только представьте,
Что, вдруг, расцвели
Цветы и деревья всей нашей Земли.
И зло задохнулось от нежности той,
Не вынесло враз красоты неземной.
Вы только представьте:
Все люди Земли
Единый большой хоровод повели.
Цепочка замкнулась
Ладонью в ладонь —
И ненависть сдулась,
И вышла вся вон!
Вы только представьте,
Что все до одной
Днём звёзды зажглись
Вместе с солнцем, с луной.
Ослепли, пропали в сиянии том
Обман и неволя, и горе со злом.
А надо лишь
Каждому только начать:
Цветок посадить, просто руку подать.
Не сложен, не суетен малый сей труд.
И боги, ликуя, на Землю сойдут!
2016
С благою вестью прихожу
К тому, кто сердцем рад.
И именно я то скажу,
О чём не говорят.
Не о хлебах и о трудах,
Не о тугой мошне.
Скажу, где прячется ваш страх,
Как помешать войне.
Я постучусь средь бела дня,
Для вас нежданный брат,
И тем, кто не прогнал меня,
Скажу, о чём молчат:
О том, как звёзды к нам близки
В сакральной тишине;
О том, что все наши враги —
Желания извне;
О том, как дышится легко
Без злости, без обид,
И как всего одним плевком
Мечту можно убить.
С благою вестью к тем иду,
Кто любит отдавать,
За кров благодарит, еду
И не желает лгать.
С благою вестью я пришёл
К тем, кто хоть раз любил…
Пусть будет миру хорошо.
Уже я приходил.
2016
Сложил я песню
Из запаха хлеба,
Чтоб ею насытить
Всех бедных под небом.
Но плакал голодный, меня проклиная,
Ведь сытая песня — забава пустая.
Сложил я песню
Из бряцанья стали,
Чтоб вмиг отдохнул
Каждый воин усталый,
Но ратники уши свои закрывали,
Ведь жёсткая песня — тоска неживая.
Сложил я песню
Из гнева святого,
Чтоб смелость и честь
Завелись у любого.
Но всякий сердился, всё в мире ругая,
Ведь гневная песня — заразная, злая.
Сложил я песню
Из доброй улыбки,
Из вздоха любимой,
Из чистой слезинки.
И воин заплакал,
И трус ободрился,
А бедный последним куском поделился.
2016
Видел девочку я
В скромном платье простом.
Мотылёк ей на коски садился бантом.
Столько счастья из глаз
Ее детских лилось!
Как жила она полно —
Сейчас и всерьёз.
Радость жизни нельзя
Отложить на потом.
Видел девушку я
В скромном платье простом.
Мотылёк поясок ей украсил бантом.
В её чистых движеньях
Я нежность читал.
Не бывает холодной
Души чистота.
Посмотри же, как грязен
Весной снега ком.
Видел женщину я
В скромном платье простом.
Мотылёк цвёл в платочке её расписном.
Столько счастья из глаз
Её детских лилось,
Ведь любила она
И сейчас, и всерьёз.
И была мне женой,
Мотылёк знал о том…
Видел девочку я
В скромном платье простом.
2016
Для тебя, мой родной,
Со звездою сольюсь,
Чтобы ярче светить,
Когда в битве за Русь
Ты уходишь во тьму
Набежавших врагов.
Чтоб сильнее любить,
Без обетов и слов.
Для тебя, мой родной,
Я взращу сытный злак,
Дом украшу светлей,
Вышью красно кушак,
Чтобы наше гнездо
Отыскать ты бы мог
На пути всяких дел,
Во главе всех дорог.
Для тебя, мой родной,
Я в мечту окунусь,
Чистым телом вберу
И душой ее вкус.
И забьются во мне
Ручейки всё живей…
Мир и сад, дом и свет —
Всё для наших детей!
2016
Беззубый крокодил.
Философ лев
И тихая мечтательная зебра —
Мои друзья,
Мой радости напев.
Живут себе на скатерти в полметра.
По тканям мастер
Душу в них вложил,
И — ожили
Чудные мои звери.
Лишь гляну,
Как смеется крокодил,
И в лучшее по-детски снова верю.
Задумался ль
Лохматый мой Сократ
И… бубликом усы —
Да солнцем грива!
В тельняшке пони
Мчит наперехват
Законнейшему праву
Быть счастливым.
2016
Соляные столбы церквей.
Вычур окаменевшей веры.
Колокольни трезвонят о ней,
Но тиха она, стойка как берег.
Хищно блещут златом тельца.
Кровь-вино ритуально вкушают.
Что за мерзость пред Ликом Отца?
Как же всё это вместе смешали?
Алкоголь. Десятина. Власть.
Приношение жертвы. Торговля.
Как могли мы так низко пасть?
Что за дикое средневековья?
Кого молим из века в век?
И какой старой аброй-кадаброй?
Ведь мерило всему — человек,
А не стены, не книга, не мантра.
Вера в сердце — не в образАх.
Ну а сухость от самозапретов,
Настороженность в цепких глазах —
Ну зачем, зачем Небу всё это!
Только через себя и дано
Ощущать нам биение выси.
Нам, живым, мир менять суждено.
И от нас от самих лишь зависит,
Сможем ли разобщенность разбить
И по-братски друг друга любить.
2016
Куплю самокат
И поеду к мечте.
Ведь сам он покатится,
Сам по себе.
Расступятся волны
Всех низких частот,
И легкость меня поведет.
За руль я держусь,
Но, отнюдь, не рулю —
Ныряю в спонтанность,
Ее я люблю.
Тогда замечается много,
И так интересна дорога.
Я на самокате
Сама по себе.
Всегда можно спрыгнуть,
Стать ближе к земле.
И к жизням другим
Приобщиться на миг.
Зачем же тогда мир возник,
Как не для того,
Чтобы ехать, идти,
Бежать, танцевать
И движеньем расти.
И видеть живое вниманье
В глазах, погружаемых в знанье.
Когда что-то сильно
Меня увлечет,
Всегда можно взять
Самокат на плечо
И выйти
из гиперпространства в окно.
Ведь это не запрещено.
Наверно, на трассе
Взаимных путей
Я не разовью
Световых скоростей.
Да это вообще
И не надо,
Ведь нужная цель
Всегда рядом.
2016
То, чего больше всего боюсь,
К тому бессознательно и стремлюсь.
Какая ирония: сила ума
Кусает себя сама.
Даже ты отказываешь сполна,
Когда от тебя я отделена
Страхом, гнездящимся в уме.
Как подловить его мне?
Всё, что пока не выходит, оно
На ложь указать и должно.
Если боюсь — значит в чем-то лгу,
Унываю, грущу — тоже где-то лгу,
Устаю и болею — опять из-за лжи,
Гнев, обида — ее муляжи.
И желание нравится
Тоже ложно.
Неужели довериться
невозможно
Просто тому, что есть?
К чему еще сверху лесть?
Две руки, две ноги и — голова.
Вот она я и этим права.
Изначальная точка отсчета.
Мне не нужно быть лучше кого-то,
Кого я придумала в ложном бреду,
Как сыр в масле —
катаясь в аду.
Сытый жир, липкий страх
Забыться на губах.
Услада ада —
помада.
2016
Сестра насмехается надо мной.
Да, я, пожалуй, смешна:
Таскаюсь с сумками день-деньской,
А продукты-то — гниль одна.
Нет хорошей еды, ну так что ж? —
И незачем думать о ней,
«О сбалансированной». Это ложь!
«О трехразовой» для людей.
Настоящий голод, отнюдь, не гурман,
Не обжора, а в плоде копье:
Нужная пища придет сама.
И тело оценит ее.
Вкусна, для здоровья совсем не страшна,
Для тебя предназначена быть
В моменте, в котором потребность пришла
Силы свои подкрепить.
Познай же правдивых желаний бег
И не будешь тревожиться зря.
В это трудно поверить, но человек
Проектирует мир под себя.
Исследовав истинную нужду,
Ты не будешь нуждаться ни в чем.
Лилии, помнишь, не сеют, не жнут —
Но сверкают парадной парчой.
2016
На поверку все расхожие отрицания на самом деле
прямо противоположны (на сакральном уровне):
«голод — тётка» (и пирожок подсунет);
«гусь свинье… товарищ» (гусь-то ещё тот);
«родителей… выбирают».
Почему же
Я выбрала тех,
Кто меня никогда не поймёт?
Механизм понимания
Грех самомненья
Однажды пожрёт,
И останется
Только невроз
Да пристрастие всех осуждать —
(Неприветливый север-мороз) —
С этим трудно детей понимать.
Я ведь видела всё это в них,
Но пришла всё равно к ним в семью.
Невозможно любить за троих.
Я родителей не узнаю.
И пытаюсь рассказывать им,
Как живу и работаю тут,
Чтобы начали видеть мой мир,
Уважать мой редакторский труд.
Пусть узнают меня хоть чуть-чуть,
Что я делаю, как строю дом.
Хоть их чувства ко мне не вернуть,
Всё равно я упорствую в том,
Чтоб врагами не стать до конца,
Чтоб ещё в этой жизни успеть
Быть собаки важней — для отца,
С мамой песню в два голоса спеть.
2016
Вот… жирею,
Забыв, что люблю…
Опадают,
Состарившись, рифмы…
А любуюсь — и светом залью
Непонятные мне логарифмы.
А проникнусь
Людьми наугад —
И вдруг ластятся дети, играя.
А проснусь, наконец, —
И парад
Из восторгов цветных проплывает.
А качнусь
В ритме солнечных струн,
И летит голос птицей напевной.
А бесхитростно очи протру —
И опять удивлюсь вдохновенно.
А растаю
От сладких дождей —
И текучестью душу питаю…
Я же столько могу!
Без затей!
А себя-то совсем и не знаю.
2016
Уж давно ничего не пишу
И энергию мыслей речистых
До абсурда нуля довожу,
Чтоб философ взял верх над артистом.
И пытаюсь направить в поток
Жизнетворчества, круговорота,
Крик готовности, жажды комок,
Перешедший в отчаянья рвоту.
Мне не нужно успехов, похвал,
Шмоток, праздников. Что ещё в списке?
Человек меня перепахал,
Чтоб и женщине не было риска
Обделённой остаться, ни с чем.
И, космической сутью пронзаясь,
Я довольна и счастлива всем,
До чего доросла, прикасаясь.
2016
Личные послания богов тонут
в мозговом шуме людского безумия.
Ник Горькавый
Всё бессмысленно?
Так бывает:
Боль-тоска с головой накрывает,
Бьётся вдребезги
Красно-сладкий,
Сочно-сахарный
Мир украдкой.
Остаётся сожрать всё свиньям,
И на свалке мыслишек гнилью
Упиваться,
Пока не стошнит.
Всё поглотит сарказм,
Опошлит.
Только мир ведь
Взрастится украдкой.
И на ножках инжирин сладких
Вязким смыслом
Под кожицей снов
Возродит для любви
Сто мостов.
И сто семечек,
Мир собирая,
Наконец-то развернутся раем.
И одна или две
Прорастут…
Так бывает.
Так будет и тут.
«Тут» и «там»
И «тогда», и «сегодня» —
Это ягоды страсти господней.
2016
И душ, и дождь, и небо синей взвеси
По волосам стекают, не утрусь,
Ношу (линялой свойственно принцессе)
Корону солнца — выцветшую грусть.
Отборный холод студит, но не губит,
Еще добавлю, в море с головой
Нырну и нахлебаюсь горькой глуби.
Соленой беломорскою женой
На берег выйду в водорослях длинных,
Грибов под снегом накопаю в дом.
И угощу детей Христа наивных
За дружеской беседой вечерком.
Проста вечеря — водоросли, грузди,
Моченая брусничка на прикус.
Под окнами придет ругаться узник
Грехов своих, монах. Я не боюсь.
Ну, покричит и Богом постращает,
Устанет и попросится на чай.
Да ласково подарит на прощанье
Исподний теплый ситцевый куфай.
Обнимемся — он, что отец, заплачет
И лодку подтолкнет, клобук долой!
Храни тебя Господь, мой горький старче.
По пояс ряса в зыби солевой…
2016
Выйти к ним? Обнять и тех, и тех?
Или молча плакать, умоляя?
Насмешить и всё свести на смех?
Угостить их чаем?
Может быть о помощи просить?
Что-то подарить и тем, и этим?
Иль губу до крови закусить?
Может Баха спеть им?
Дверь обнять и думать об одном?
Вслушиваться сердцем, ожидая?
Выйти, извиниться, а потом
На минутку увести в свой дом
Тех, кто обвиняет.
Объяснить за миг, короткий миг,
Как раздавлен тот, другой, страдая.
Если разговор сошел на крик,
Ты не просишь, требуешь, старик,
В точку добивая.
2016
В застроенном высотками окне
Едва синеет. Утро на пороге.
Всю ночь летаем в космосе во сне.
Проснувшись, Землю пробуем на ноги.
Фантасты мир за миром все сожгли
И виртуальный слой закрепостили.
На что же годы лучшие ушли?
Чтоб мы учились, спали и кутили.
Ходили на работу как рабы —
Как школьники сбегали в выходные.
Болезнями прорежены ряды.
До смерти словно белки заводные.
А кто завел? Кто учит? Кто пасет?
Кто церкви учредил и государства?
Придумали, что «в жизни не везет»,
И выдохлись в погоне за богатством.
Из века в век заложников рожать —
В надежде, что они счастливей будут?
И только единицы не дрожат,
Сознаний, душ и тел оставив груды.
Живут в Природе как живая часть
Живой Субстанции в живом пространстве,
Где есть осознанность — живая власть —
В любвеобильности и любвепостоянстве
Не изживая обживать в своем зрачке,
Живиться жизнью не в сети, не на крючке.
2016
Нет худа без добра,
А добра — без бобра.
А бобёр и сам хитёр —
За добром и сам попёр.
Привалило же добра —
Не сберешь и до утра.
Нету худа без добра,
А добра — без серебра,
Серебра — без золотца,
Девицы — без молодца!
2016
«Не осуждай…» «Не осуждай и не оправдывай», —
Мысль, наконец-то лишь теперь и стала полною.
Да не хватайся так за истину готовую,
А продолжай ее, как жизнь свою досказывай.
Вон, на весах, уравновешены без малого
И гнев и жалость, нетерпимость и прощение.
Когда не судишь, то и некого оправдывать,
И не качаешься на маятнике мщения.
Ведь мы оправдываем чье-то прегрешенье,
Чтоб заглушить в себе змею неуваженья.
2016
Не загадываю наперед.
Не известно как день повернет.
Но держусь трех главных отметин
На пожизненно Невском проспекте.
Не гоню, не седлаю Коней[1],
А кормлю — это будет нужней.
Потому и не мчат, а, взвиваясь,
Воспарили в небесную завязь.
Синий глобус Книги[2] кручу
И по глобусу нужность учу,
Отметая соблазна тревоги.
Крутану — и осыплются боги.
Ну а третьей как будто бы нет.
Но мелькнет ее бережный свет
В источающих камень каналах…
Где бы вровень не встал белый свет —
Всюду выйду на Невский проспект,
Где бы радость меня не застала.
2016
У нас в окне другие окна
Не спят, неистово горят;
Запотевая, звезды мокнут
И тучи проливают взгляд.
Другие жизни вечерами
Рыдают, двери заперев.
Их тени с нашими тенями
Соприлегают во дворе.
Другие светятся экраны,
Наглядно мысли проявив.
Столбов фонарных великаны
Вливают фотореактив.
В неоново-токсичных резях
Моргают судороги цен,
И с перепроданных навесов
Сочится в окна пар измен.
Другие шторы закрывают
Подлунное житье-бытье.
Они, другие, и не знают
Про трепыхание твое.
В тени теней тенет не видно,
И стонов не слышны звонки.
В цепях так цепко и так длинно
Натянуты их позвонки.
Но я ж не сплю, пишу и вижу
Без глаз, без окон, без огней.
А значит, на полвздоха ближе
Соединение людей.
2016
Бывают дни — ты ко всем людям ближе:
Не знаешь, где же ты, а где они.
Себя ты видишь в каждом, веришь им же,
Как и себе, нет ничего в тени.
И ноги не нужны, ведь их так много.
Очей струится ток сквозь глаз мильйон.
В другом всё интересно, словно в боге;
Важнее нет того, что скажет он.
Ведь всё это в тебе вскипает пенно,
Выходит за пределы всяких стен;
Роднит, соединяя постепенно
Со всем живым, в чём свет запечатлен.
Никто тебе не посторонний лишний.
Ликует дух в покое правоты.
Бывают дни — ты ко всем людям ближе;
Ну а бывают: люди — это ты.
2016
Ты обижаешься
и обижаешь…
Яркость и свежесть жизни
теряешь.
Близость ко мне
для тебя уж не праздник.
Что-то важнее нас
есть ли разве?
От неприятностей
мы обнимались,
А над досадами
только смеялись
и никогда не ругали друг друга.
Ну а теперь ты колючий, как бука.
От неудачи психуешь и плачешь.
И так несчастен
и не иначе,
как ты обманут, разочарован.
Нету отрады, работа сурова.
Я же померкла в глазах твоих дивных.
Часто глупа, глуховата, наивна
и раздражаю улыбкой всегдашней,
энтузиазмом, заботой домашней.
Вслух о желаньях мечтаю привычно.
«Что же, хоти!» —
говоришь саркастично.
Близкие люди тебя «задолбали»,
жизнь невкусна.
Вот и деньги пропали…
Всё очень плохо?
Да нет же, едва ли…
Просто беспомощность мы принимали
за силу чувств, благородство и верность.
Ну а теперь
пусть поможет нам честность.
Разве два слабых, зависимых нищих
могут любить без претензий, без пищи
для вечных ссор, избиений словами?
Это случилось, случилось и с нами.
Разве любовью
всё это было? —
если ты горек,
живешь так уныло.
Я не могу за двоих быть счастливой,
только сама, изнутри нетрусливо
всё это видеть и не поддаваться
мыслям трагичным —
НЕ ОБИЖАТЬСЯ!
Благословляя снова и снова
жизнь под одним, хоть и маленьким, кровом,
каждым мгновеньем тебя обожая,
точку опоры собой умножая —
очень осознанной, мыслемолчащей,
тихой собою,
СОБОЙ НАСТОЯЩЕЙ,
слушающей без суда и обиды,
всё наблюдающей кариатидой,
что держит небо пространства вниманья,
нового мира и пониманья,
делу, открытой собой,
потакая,
радостной сутью
проистекая.
2016
Ю.
Белый одуванчик.
Шапка-голова.
Нежности воланчик.
По бокам трава.
Море по колено.
Радости — разгон!
Шариком-антенной
К звёздам устремлён.
Ёжик мой беззлобный,
Вместо игл — пушок.
Выстоял, не лопнул,
Солнышко зажёг.
И закочегарил
Косогор Земли.
Юрий мой Гагарин,
Здравствуй и лети!
Юрий мой Никулин,
Насмеши до слёз.
Ветры смысл задули,
Как свечу в мороз.
Смысла-то и нету.
Смысл один — цвести.
И летать по свету,
И светить у пути.
2016
Счастье отдельного человека
достойно стать научной
и общественной сверхзадачей.
Ник Горькавый
Я ведьма с метлой.
Я мету во дворе.
Меня так прозвали
В угоду игре,
Но я не играю,
Я этим живу —
Я чищу пространство
Вокруг наяву.
Я чищу его —
Оно чистит меня,
Да так до глубин
Неизвестных маня,
Что тут же срываюсь
В полёт на метле,
Минуя распады,
Разломы и тлен,
Стекляшки спиралей
Несбыточных грёз…
Не калейдоскоп
К моим чувствам прирос.
О нет!
Это только разминка ума.
Я всё должна в поиске
Сделать сама.
Чего же в полёте
Так ищет душа?
Возможности
Крылья раскрыть и дышать.
Дышать под водой
Всех разбитых сердец,
Всех слёз человеков.
Да стать, наконец,
Свободной от мыла
Цветных пузырей.
Ведь детство прошло
У вселенной моей.
Пора за работу
Серьёзную встать.
И заново
Мир для любви создавать.
Ведь рухнуло всё,
То, что было чужим —
Родительским, дедовским,
Но не моим.
Их мир неприятья,
Скандалов, потерь
Закрыл перед носом моим
Свою дверь.
И хоть я осталась
Ни с чем и никем —
Последний завяз
На пути манекен
Приличий и страха
Непонятой быть.
Срываю рубаху
Тех детских обид.
И голая кукла
Глупа, как король.
И больше не властвует
Нищенка боль.
Хотя не кончаются,
Ждут тупики,
Машу я метлой
Всем ветрам вопреки.
И взгляд расчищается,
Путь обнажив.
Как светел мой мир
И безудержно жив.
2016