Ангел северный – поэт:
Горя много – счастья нет.
Пустошь чуди белоглазой…
Хочет ангел восвояси.
Тут чужбина, гиблый край.
Мне же – беловодный рай.
Вся поэзия – в раздолье,
В снежной взвеси мукомольной.
Жёнка я, а не поэт.
Ягод много – горя нет.
Зреют в травах перезвонных!
Накормлю гостей бездомных.
А свои сыты́, небось.
Ангел северный – мой гость.

Како скрушно, како дальне
Твой родимый угол, странник.
Долетишь ли, коль ослаб?
На, поешь, я принесла.
Да пойду, в сторожку к деду…
Ты живи тут и обедай.
Денно буду приходить
Баню и избу топить.
Жёнка я, а не поэт.
Дела много – горя нет.
Выздоравливай, набожный,
От тоски своей залёжной.
Может, и у нас найдешь
Свет, в  котором запоешь?
Смысл, поди, и в этих топях…
Ох и ладно баньки топят.
Улица-то ожила!
Я тут чаю принесла.

Жёнка я, а не поэт.
Пряжи много – горя нет.
Вот сошью тебе рубаху,
Поясок сплету да с бляхой –
Солнца коло-колограй!
После бани надевай.
Прогуляюсь в лес к медведке,
Там на бортях – чистый не́ктар.
Уж шиповник поспеват –
С медом-то как мармелад!
Жёнка я, а не поэт.
Деток много – горя нет.
Вон их цельная деревня.
Пострелят не сманишь бреднем,
Только ласковым словцом,
Иль рассказом, иль резцом –
Им по дереву мудруем;
Травы ищем по Кокуе^[1];
Вышиваем, иль плетем,
Иль цветную глину мнем.

Жёнка я, а не поэт.
Песен много – горя нет.
Складываем их в охотку.
Дед поглаживат бородку,
Улыбается мальцам,
Приглашает их «на цай»,
С яблочками, желудями
И с кедровыми сластями.
Подпевает, крутит ус:
– Гож! Ёлусь по ёлусь!^[2]

Жёнка я, а не поэт.
Где живу – там горя нет.
Нету радости глубоче,
Чем лелеять угол отчий,
С каждой травкой толковать,
Землю с небом обнимать.
Уж на что и руки да́ны!
Нам и делать день желанным.
Жёнка я, а не поэт.
Ангел – северный рассвет.

2014

¹ Кокуй – Иванов день, Ивана Купала.
² Ёлусь по ёлусь! – «Хлеб Соль!», «Да будет так!», «Хорошо!»