Радость, радость! Где ты, чистая!
Где ты, детская, хорошая!
Мук не выдержав, не выстояв,
Язвой хвори запорошена.

Только умершие – заново
Понимают слово радости:
Нет огня и страха адова,
Нету боли, нету старости.

Но живущие упорствуют,
Часто молятся и крестятся,
Загребая небо горстями,
Вверх выстраивая лестницу.

Да ступени – вавилонские!
И от крови пальцы слиплися,
Колбасу рубая конскую,
Из коней апокалипсиса.

Жизнь – осмеянная дурочка,
Что живым живое прочила.
В пустоту играет дудочка,
Пробивая ложь пророчую.

Но глухое почитание
Страха божьего вменяется.
Разделить людей питанием?
Вера в пищу…получается?

Все же блюда – ритуальные,
К одному, к другому празднику.
«Кто не с нами, христианами,
Те больные безобразники».

Невдомек им, что христовая
Кровь не в забродивших градусах.
Что́ же, ударяя в голову,
Поражает мозг безрадостный?

А закваска? Те ж бактерии,
Чьи токсины ядом мечены.
Тело Бога – в кафетерии?
Тело Господа – испечено?

Почему б не причащаться нам
Свежим соком виноградинок?
Почему б не насыщаться, как
Делали эссеи  ранние?

И ведь черным же по белому:
«Не убий» – об стенку сказано.
Бойни, кухни, базы спелою
Жуткой вишнею измазаны.

И милее кара Господа,
Гнев и страшный суд с пророками.
Уж всего себя, до остова,
Человек проел пороками,

Окороками, зароками,
И оброками, и браками,
Долгостройками и сроками,
Дураками и бараками.

Жили-были как прапрадеды,
Ели-пили так и будем впредь,
Чтобы причитать над «праведным»:
«Лучших Бог берет и губит смерть».

Все ж болезни – от питания,
От убийственной традиции.
За столом не радость – мания
И благополучья фикция.

Слезы, вздохи по покойному:
«Кабы знать»… «Да если б вовремя»…
…Трепыхалась свечка, словно бы
Чушь опровергая скорбную.

Лишь душа, душа умершего
Знала радость несказанную.
Ликовала как безгрешная
И была такой… С бескрайнею

Единясь любовью Господа,
С самым любящим Родителем.
…За столом спаслись от голода.
Пожалели душу. Выпили.

И пригнуло, не оставило,
Чувство и игры, и глупости,
И постыдного бесславия,
Бестолковости и трусости.

2014 

«Человек забыл себя, утратил свое назначение, призвание – радость. В чем она? Запечатлеть в себе Христа внутренним составом, всем своим сокрытым и явным существом. И божественным потенциалом свидетельствовать о себе как о новом творении.

Инквизиторский грехоцентризм  поставил мир на грань гибели и привлек люциферовы врата дьяволоцивилизации. Тысячи летучих мышей кружатся над городами и впиваются в несчастных по причине того, что церковный колокольный звон вещает только об одном: грешные, ничтожные, ни на что не годные…

Ничтожно видеть грех! Оскорбительно фиксировать больного на его болезни. Где способные вдохнуть в него радость чудесных перспектив? Где светлые строители, могущие распахнуть новые двери и врата и сказать им: «Выходите, вы свободны!» – «Как? Мы свободны? Мы погибнем! Мы привыкли к зловонным лужам и городским миазмам. Мы не можем без наших помыслов и ближних, привычного уклада и врожденных предрассудков, без общепринятых норм и привычных ходов». – «Выходите! Вы свободны».

Блаж. Иоанн