Есть у агнца, у агни́цы
Рыцарская мышца:
В мраке светом укрепится,
В свете — заискрится!

Ближе к белому ободку взятой
Корки-цедры пронзительной
Мякоть лимона слаще внезапно
Сладинкою упоительной.
Об этом не вычитаешь ни в одной
Инструкции к жизнетрактату,
Лишь сам почувствуешь сладость спиной,
Угнанной по этапу.

Не зэки по тюрьмам, шарашкам сидят,
А богомладенцы изгнанные:
Чистота гонима, а доброта —
Как гениальность непризнанная.
Добрый смешон, слишком прост как путь,
Неудобен, неправилен, странен.
Но стоит руку к нам протянуть,
И тут же одним из нас станет.

Ходить по этапу духовных мытарств,
Говорить о том, что не слышат.
Богомладенцы почти не спят.
Ловят сердцем затишье.
Надеваю на голову обод-венок
Наушников, давящих больно
Не поддающееся цифре строк
Зависочие слога вольного.

Воротит с души фанатичный каприз —
Слепое стихов завывание.
Поэзия — это кричащая мысль
Для души, для ее познавания.
Больше пауз, сочных фермат,
Удивленно-осмысленной смелости,
Музыкальных россыпей камерат,
Высокой божественной ереси!

Мы практически еретики
В миру нормативной жестокости.
Мы неожиданны, как родники
Ежесекундной совести.
Нами можно сверять диснейленд
С градусом детского рвения.
Ходим сорок, семьдесят лет
Вне пространства и времени.

Внешность — конфетка: съел и забыл.
Внешность осталась в прошлом.
Сердце двигает жизнь изнутри —
Личину не помним больше.
Что́ одеть и куда пойти —
Богомладенцы не думают:
Они всегда в сердечном пути
Арфой-ладьей многострунною.