Какая боль и оставленность…
И это при живом-то друге.
Он хлопает глазами дистантно —
Округленными в испуге.

Боится доброты последней,
Ведь хлынут стены затворов
И разольется море несметных
Духовидческих разговоров.

Боится неадекватности мнений,
Натянув личину обыденности.
Но обыденность — это же обыдление,
отупление, одна видимость.

Кричу другу губами, громко
Побелевшими от немо́тствования:
— Лишь тебе могу сказать! Только
Ты услышишь, в-тебе-твой-Господи!

Но друг ускользает в селфи,
В правильность кукольных движений.
И тянется тягомотина в сердце
Экивоков и взаимных одолжений.

Растерянно гляжу на пошлое
Прозябание божествования…
Обнимемся, слов не найдя, беспомощно
В пол-остановки метро на прощание.

…И божество… умолкло ненужное,
Неуслышанное, по-настоящему непонятое…
Оставленность — когда у дружбы
Самое главное отнято.