Морской орел, взмывающий все выше,
Уже невидим. Море и тоска
Идут на нас. И все лютее свищет
Холодная бора. И как в тисках
В груди зажато сердце.
Пенясь, встала
Волна крутая, кренится баркас, —
И бездна подымается на нас.
Как холодно! Глаза же неустанно
Хотят на миг увидеть над кормой
Тень от орла, летящего
Домой!

Маленький город. На колокольню влезть —
Видно соседние села и нивы.
Исполком, канцеляристы, аптека есть.
Всё знакомо, всё мило.

Жить стану тихо. Там, за калиткой
Вечерами осенними буду сидеть я.
Прямо напротив — площадь рынка,
А на ней — собаки и дети.

Человек, я знаю, немного хочет —
Свой угол, табак, воспоминанья приятные.
Иногда — неба кусочек…
…Симфония Девятая…

Ветви от корня отсёк —
Сердце мечты изнуряют.
…Мало прожить, так как мог, —
Кто из нас жизнь понимает?

Те и поэты, что в дни
Юности стали седые…
Бедные грезы мои,
Грезы мои золотые!

За окнами мокрая серая вата.
Сегодня, вчера — тот же морок…
Перелистываю Рабиндраната
Тагора.

Сквозь щели ставен — ночная темень:
О участь, с тобою нет сладу, —
На страницах чужих произведений
Искать свою правду.

Дни для людей здоровых — мягче глины,
Покорны воле пальцев. Ну и пусть!
Бушуйте, дней морские исполины, —
Пред вами на колени становлюсь.

Но не усталость, зависть иль обида
(Благословляю путь, каким иду!) —
А сладость, что доселе неоткрыта,
А мука достигать свою мечту!

И для кого-то дни пусть обозримы,
А я зависим, слаб и одинок…
…О горизонты дней необоримых,
О тишина моих невинных строк!

Окно открыто в сад, и потому
Лекарства горечь пряность трав смягчила.
Скажи, болезнь, и где взяла ты силу
В большую радость превратить беду?

Изобличит ли твой упрямый жар
Одну из странностей обманчивой натуры, —
И жизни полнота лишь общий дар
Фармакопеи и температуры?

Читаю Синклера, хожу на биржу. Вырос
Мечтателем на Псле среди лесов.
Из прошлого — Горация лишь вынес,
Из будущего — пару тысяч слов.

Когда решусь — закрою сердце, уши!
Ведь цель одна — что эта и что та.
Про будущее всё я переслушал.
О прошлом, всё что мог, перечитал!

Отделились от будней слова.
Вянут в книгах, как в нишах.
Радость моя нова —
Дождь по крыше.

Умники! Мы перед ней
Бессильны, как перед тайной!
Будни! Да это музей
Деталей!

Жизнь, как сон, разминулась со мной.
Галифе и кокоток время…
Кто-то в сквере удобрил собой
Эту землю.

Кто-то верил: придет и мой час…
Прорастай, мурава, беспечно!
Что ж! Шинель его в пору пришлась
Вам на плечи.

Только пуговицы обнови, —
Да мечтай в ежедневном потоке…
Вы!
Потомки!

Стиснул зубы. Смертельный шок!
Подожгли село, там, за логом…
Кто-то в спину прикладом, — п-шёл!
— Вас тут много!

Сухо пыхнул старый наган
(Нота первая в новой гамме…).
Предвечерний ложился туман
Над полями.

Кто-то вдруг засвистел матчиш.
На тачанки! — ищи, где знаешь!
Поле, поле!
Что ж ты молчишь!
— Не рыдаешь?

Верно, мучился он — то и дело
Облизывал губы. Потом затих.
На углу небольшое тело
Не спросят уже — за каких!

Проще некуда. Пуля-случай
Парню даль заступила. Так
Днями сердце себе намучил —
Приляг!

Посмотрите, кому хотелось
Заглянуть за пределы дат, —
На брусчатке ненужное тело,
А над телом — плакат.

Солнце садилось. Качались травы.
Пули сосчитаны — всем по одной!
Кто виноватый и кто здесь правый! —
Под одной-то стеной.

Смерть будет быстрой — вместо подарка.
Глянули — поле! Ромашек привал…
Передний, небось, не ходил, а шаркал:
Вон, ботинки стоптал.

Солнце зашло. Темнеть сразу стало.
Пора б и росе!
А кто-то там, далеко, генералу:
— Все.