Жил себе в одном лесу Лис Никита, хитрый-прехитрый. Сколько раз устраивали на него облавы стрелки, травили его борзыми, ставили на него капканы — ничем не могли его взять. Лис Никита обходил все опасности, еще и своих приятелей предупреждал. А как выберется на охоту — то не было самого смелого, изобретательного и ловкого вора.

— Что вы думаете! — хвастался он перед своими друзьями. — До сих пор я промышлял по деревням, а завтра возьму да среди бела дня в город заявлюсь и прямо с базара курицу стащу.

— Эх, виданное ли это дело, — увещевали его друзья. — В городе собаки стаями по улицам бегают. Разве что превратишься в блоху, чтобы тебя не заметили и не разорвали.

— Вот увидите, и в блоху не превращусь, и не разорвут меня, — стоял на своем Лис.

Однако в этот раз бедный Никита таки ошибся. Меж коноплей да кукурузой огородами он аж к центру города добрался. Осталось лишь на минутку выскочить на улицу и сбегать на базар, но тут крик, шум, гам такой, каких наш Никита и во сне не видывал, и слухом не слыхивал.

Но что делать? Раз решился — надо закончить то, что начал. Придя в себя после первого страха и осмотревшись понемногу, куда и как лучше бежать, Лис Никита набрался смелости, разбежался и одним махом перепрыгнул через плетень на улицу. Стояла пыль столбом, Лиса мало кто и заприметил, и никому до него не было дела. А Никита съежился и по рву как сиганет прямехонько на базар, где в длинных торговых рядах сидели бабы, держа, кто в решете, кто в корзинке, на продажу яйца, масло, свежие грибы, полотно, кур, уток и другой такой же добротный товар.

Но не успел он добежать до базара, как ему навстречу бежит Пес, с другой стороны еще один подбегает, а там и третий на подходе. Что-что, а собак не проведешь! Сразу же учуяли, кто он, зарычали да как кинутся на него. Наш Никита заскакал как рыба на сковородке: что ту делать? Куда деться? Не долго думая, шмыгнул он в первые же открытые ворота, а из ворот — во двор. Смотрит Лис, что во дворе в углу стоит какая-то бочка. И он, не раздумывая, прыг в бочку! — да и спрятался.

Ничего не найдя, собаки побежали дальше. Лис Никита был спасен. Спасен, но как!

Бочка, что так кстати подвернулась ему, была больше чем наполовину заполнена синей густой, на олифе разведенной краской. Видите ли, в том доме жил маляр.

Прыгнув в этот раствор, Лис Никита в первое мгновение нырнул в него с головой и чуть не захлебнулся, но потом, опершись на дно бочки задними ногами, встал так, что все его тело было в краске, и только морда, тоже вся синяя, еле-еле выглядывала из нее. Так он прождал, пока минет опасность.

А когда начало смеркаться, Лис Никита опрометью выскочил из своей необычной купели. Когда он добежал до леса, уже полностью стемнело. Был голодный, усталый и еле живой. До дома еще оставалось две мили, но на это у него уже не было сил. Поэтому, немного подкрепившись несколькими яйцами, которые он отыскал в гнезде перепелки, он прыгнул в первую попавшую пустую нору, разгреб листья, зарылся в них с головой и заснул.

Проснувшись, зевнув сладко, он осторожно вылез из норы. Везде было тихо, спокойно, чисто. Заиграло сердце в лисьей груди. «Самое время охоты», — подумал Никита.

Но в ту же минуту глянул на себя — Господи! Аж вскрикнул бедняга. А это еще что? Какой-то странный и страшный зверь, синий-синий, с ужасным запахом, покрытый то ли чешуей, то ли колючками как у ежа, а хвост у него — не хвост, а что-то такое большое, тяжелое, как дубина, и тоже колючее.

Начал Лис осматривать то чудовище, в которое он превратился. Обнюхивается, пробует отряхнуться — не может. Пробует вываляться в траве — не может. Пробует соскрести с себя когтями эту чешую — болит, но не поддается. Пробует и лизать — не идет. Подбежал к луже, прыгнул в воду, чтобы смыть краску, — да где там! Краска масляная, ночью в тепле хорошо взялась, не пускает. Ничего не поделаешь, брат Никита.

И тут откуда ни возьмись — Волчок-серый бочок. Еще вчера он был добрым знакомым нашего Никиты, но теперь, завидев необычного синего зверя, всего в колючках да с таким здоровенным, как из меди вылитым, хвостом, он аж завыл со страху, а опомнившись — давай наутек, бежит тихонько — всхлипывает. Встретил в лесу Волчицу, потом Медведя, Кабана, Оленя — все его спрашивают, что с ним случилось, от кого от так убегает, а он только тихонько всхлипывает, глаза на выкате и знай только лопочет:

— Вон там… Вон там… Ой, ну и страшный же! Ой, ну и лютый же!

Видя, что с Волком беда, звери решили пойти в ту сторону, куда показывал Волк, и посмотреть, что же так так его напугало. Подошли к тому месту, где все еще крутился Лис Никита, только глянули — и кинулись врассыпную.

Хоть как не переживал Лис Никита из-за своего нового вида, а все же заметил, какое впечатление произвел его вид на Волка и других зверей.

«Эй, — подумал хитрый Лис. — А это даже не плохо, что они меня боятся. Погодите, я вам покажу себя».

И, подняв хвост трубой, гордо напыжившись, он отправился в гущу леса, где знал одно место, куда сходятся все лесные звери.

Тем временем слухи про нового, необычного и страшного зверя разошлись по всему лесу. Все лесные жители захотели хоть издалека глянуть на нового гостя, но никто не смел подступиться ближе. А Лис Никита вроде и не замечает этого, идет себе степенно, будто глубоко задумался, а придя в центр звериной площади, сел на пенек, там, где обычно любил сидеть Медведь. Сел и ждет. Не прошло и полчаса, как к площади понашло видимо-невидимо лесного народу. Всем, и зверям, и птицам, интересно знать, что это за чудовище такое: и все его боятся, и никто не смеет к нему подступиться. Стоят вдалеке, дрожат, и только и ждут, как дать деру.

Тогда Лис первым ласково так обратился к ним:

— Дорогие мои, не бойтесь меня. Подойдите ближе, я хочу вам что-то очень важное сказать.

Звери немножко подошли, но совсем близко встать так и не решились.

— Слушайте, дорогие мои, — начал Лис, — и радуйтесь! Сегодня утром святой Никола-угодник вылепил меня из небесной глины, присмотритесь, какая она голубая. И, оживив меня своим духом, сказал: «Зверь Остромысл. Звериным царством овладели беспорядок, несправедливый суд и смута. Никто там не спокоен за свою жизнь и свое добро. Иди на землю и будь царем зверей, водвори мир, суди по правде и никому не позволяй обижать моих зверей».

Неслыханная радость воцарилась в зверином краю. Сейчас же стали наводить порядок. Орлы и ястребы наловили кур, волки и медведи зарезали овец, телят и принесли целую гору добычи новому царю. Он взял себе маленькую часть, а остальное поделил по справедливости между всеми голодными. Опять радость всколыхнула лесное царство — все благодарили Лиса Никиту. Вот царь! Вот добрый! Да с таким царем мы проживем до скончания века, как у Бога за пазухой!

Потянулись дни за днями. Лис Никита был добрым царем, справедливым, мягкосердечным, тем более, что теперь ему не надо было самому охотиться, устраивать засады и истязать.

Жили же себе звери при новом царе так же, как и без него: кто что поймает или найдет, тот и сытый, а кто ничего не поймает — тот сидит голодным. В кого стреляли охотники — тот погибал, а кто убежал, тот радовался, что живой. Однако все были несказанно рады, что имеют такого мудрого, могущественного и ласкового царя, а особенно — такого не похожего на всех других зверей.

И Лис Никита, став царем, жил себе не тужил, горя не знал. Только одного боялся — чтобы краска не облезла с его шерсти, и чтобы звери не догадались, кто он на самом деле. Поэтому он никогда не выходил под дождь, не залезал в гущу зарослей, не чесался и спал только на мягкой перине. И вообще он следил за собой, чтоб ненароком не выдать чем-нибудь себя перед своими министрами — что он Лис, а не зверь Остромысл.

Так прошел год. Приближалась годовщина его восшествия на царский престол. Звери решили торжественно отпраздновать этот день и устроить большой концерт. Собрался хор из лисиц, волков, медведей, была написана чудесная кантата, и вечером, после долгого застолья и речей в честь царя вышел хор и начал петь. Чудо! Медведи ревели басами, аж дубы тряслись. Волки вытягивали соло, аж уши вяли. Но когда молодые лисички в народных костюмах затявкали тоненькими тенорами, тут уж царь не выдержал. Его сердце готово было от радости выскочить из груди. Забыл он про всякую осторожность и, подняв морду, и себе завыл по-лисьему.

Хор сразу затих. И у всех министров и слуг царских словно пелена с глаз упала. Да это же Лис! Самый что ни на есть обыкновенный крашеный Лис! Еще и скверной масляной краской выкрашенный. Тьфу! А мы-то думали, что он весь из себя — крупная шишка! Ах ты лжец! Ах ты обманщик!

И тут же, забыв про все его благодеяния и его хваленную мудрость, обозленные за то, что так долго позволяли себя обманывать, все кинулись на несчастного Лиса Никиту и разорвали его на кусочки.