Где ракушка, как ухо на песке
предчувствовала осени приход
в полурастерзанном кустарнике
реликвий летних догнивает плод.

Между шприцов и пачек табака —
то согнут, то поломан стебелек.
И западная мощная река
растлит тепла последний огонек.

Сломался сильный, слабый лишь согнут,
чтоб вновь подняться; только две руки —
вот всё что нужно, чтоб раздвинуть тут
след сланцев чьей-то маленькой ноги.

И у меня всего лишь две руки
и взор, что гаснет, глядя на зарю,
и слух, что слышит лишь слова Твои,
как ракушка внимала кораблю.