Знаешь, я не удивлюсь, если с этим моим письмом на тебя дохнет корзина с яблоками… У Рабиндраната Тагора есть стихотворение о корзине с апельсинами. Суть его в том, что пока поэт болел и спал, кто-то приходил проведать его и оставил у изголовья этот «солнечный» подарок. Проснувшись, Тагор начал гадать-перебирать в уме имена друзей и знакомых — кто бы мог это сделать?.. Так подарок одного «стал подарком многих»… Вот и у меня подобная «серебряная катавасия», только наоборот. Сейчас поясню…

Мне сегодня снилось, как пью из стакана яблочный сок с мякотью. Мой любимый. Пью долго, жадно, а он — не кончается. Чувство удивления и радости… Какой-то неиссякаемый источник.

И кажется, что сегодняшний день весь проникнут этим яблочным духом. И я его как бы всюду привношу с собой… Когда утром мой Ива поцеловал меня, и улыбнувшись, сказал, что будто целовал яблоко — это не было для меня неожиданностью, я понимающе кивнула, получив полное подтверждение сна… Так подарок одному стал подарком для многих…

А вчера, ложась спать, я кажется разгадала свой давний сон. Это так поразительно: и образы, которыми сон пришел, и чувства, которыми он передавался…

Я что-то явно ищу, а что — не могу понять… Встречаю своих одноклассников по школе, спрашиваю их. Но, о боже, они безумны. Я в страхе отшатываюсь от них и бегу к сокурсникам по университету — но и те криво улыбаются… Даже моя подруга К. в каком-то сумасшедшем бреду… В отчаянии бегу дальше и вижу новый, только что построенный храм. Захожу в него. Там нет еще ни креста, ни икон, ни алтаря. Свежеотштукатурен и побелен. Местами еще сырой… И — о ужас! Все те люди, от которых я убегала, столпились в храме. Они начинают хаотично передвигаться, все более наращивая темп, толкая друг друга… Они этим своим перемещением постепенно как бы загоняют меня в круг и начинают, все более сжимая кольцо, просто избивать меня. Настала минута, и я из каких-то своих дальних глубин изринула крик о помощи и — вырвалась! Выбегаю наружу, а там, на золотом бревне сидит апостол Павел (или Андрей), спокойный и очень строгий, и держит в руках, прислонив к плечу, большой тяжелый крест. Из бирюзы, весь обсыпанный драгоценными камнями. О, как сиял он на солнце! Я бросаюсь к Павлу. Тот спокойно встает и заходит в храм — я за ним. И когда мы встали по центру, под самый что ни на есть купол, Павел торжественно и сурово произнес: « Молись!» Я стала горячо молиться, слезы брызнули из глаз… Это были какие-то доли секунд… Опомнилась я от великого покоя и тишины, которые заполнили храм. Мы сидели: апостол Павел держал крест, я — прислонила голову к его плечу… Боялась пошевелиться и встряхнуть эту разлившуюся вокруг нас чистоту. Только краем глаза заметила, как в свою очередь к моему плечу склонила голову та моя подруга К…

Понимаю, что храм — это храм моей души, еще сырой, не посвященный, не осиянный горячей молитвой и высшим порядком… Покоем напряжения и могучей волей к добру…