О тебе, как о боли, терзаю
свою грудь.
Слава Богу, что ты не знаешь:
где мой путь,
что таят эти горькие строфы…
Но… хотя
две твои печальные дрофы
у меня
свили зыбкое, первое чувство
и — в полет! —
перемешаны краски так густо —
кто поймет?
Крылья слабые, тонкие сложишь —
стынет грудь.
Мне, незваный мой, робкий, тоже
не уснуть…