Н. Ю. Поповой

Камея благородный свой рельеф
Живорождает,
Когда Она, условности презрев,
Не надевает

Ее ни в тон, по случаю – а так,
Как захотела.
Душа, душа диктует вкус и такт,
Одна – всецело.

Ее готовность детская к красе –
Как пробы оттиск.
Эпохи все – Ее, концерты – все,
Билет – как пропуск

В безвременные светочи миров,
К любви всегдашней.
Там рады Ей и ждут Ее котов,
Божков домашних.

Глазеет чудо – зоркий хризолит –
Во взгляде дерзком…
Да здравствует на стенах, держит быт
Фарфор имперский!

Без возраста: вид стрижечки лихой
По-детски кроток.
Любимица блокадниц, вдов-тихонь
И дачных теток.

Перезаложен мраморный Давид,
Но сыты гости.
Их золотом фамильным одарит
Она из горсти.

И обрамляет умное лицо
Сиянье мысли –
Брабантское в полвдоха кружевцо,
Восторг – в полжизни.

Всё странствует, хоть что-то там болит…
Ау, пропажа!
Изысканна тончайше Натали…
И вся Наташа!

Восторженна, пресветлое дитя,
Смешит в рассказе,
Уловит смысл земного бытия
Со встреч, оказий.

Излазит все музейные дворцы
В батальных сценах,
Не зная, что Ее тут праотцы,
Прапракузены

Сражались, иль бывали. Что уж там!
Мир сжался в пиксель.
Но водит Ее мышка по балам,
Сажает в книксен,

И девочка в компьютере творит
Свою стихию –
С ней Батюшков и Моцарт говорит,
И отче схимник.

Перезабудет чесучу, жакет
И пелерину,
В беретке ходит, в джинсах налегке
Считай, всю зиму.

Идет с портфелем, юбочка стара,
Ну – гимназистка!
А я – Ее таежная сестра
Из декабристок.

2013